Леонард Шлейн - Мозг Леонардо Страница 36

Среди тысяч страниц, написанных Леонардо, нигде нет явной формулировки его собственных представлений о красоте. И в то же время не было предмета, который бы занимал Леонардо больше. Искусствоведам и последующим поколениям художников пришлось изобрести специальный термин леонардески для обозначения художников и работ в леонардовском стиле. Он рисовал животных так правдоподобно, словно они сейчас прямо с листа шагнут к нам. До начала эпохи Возрождения ни одному художнику не удавалось так точно воссоздать красоту окружающей природы. Леонардовские изображения камней, воды, облаков, травы и цветов невыразимо прекрасны. Тем не менее в его многотомных трудах нет какой-либо очевидной гипотезы о том, почему люди испытывают эстетическое наслаждение.

Под давлением естественного отбора в нашем геноме закрепилась склонность воспринимать красоту как основной критерий половой привлекательности, и это эстетическое чувство обрело новую роль. Эта необычная, чисто человеческая черта оказалась жизненно необходима для нашего вида. Поскольку люди пошли не по тому пути, что все остальные животные, гены, отвечающие за восприятие красоты, оказались полезны для другой задачи: человек стал исследователем.

Наделенные жаждой исследования, люди готовы пускаться в рискованные приключения, покидая привычные места обитания. Такая способность человека, не присущая другим живым существам, — не привязываться к невидимым границам своей территории — позволила людям заселить весь мир. Нет такого места на земле, которое люди не попытались бы изучить или заселить. Процветающие человеческие сообщества можно встретить во влажных экваториальных лесах, засушливых пустынях, тундрах Арктики и на высоких горных вершинах. Никто среди млекопитающих, за исключением, может быть, крыс, не распространился так широко.

Особенно удивительно в нашей страсти к путешествиям то, насколько плохо Homo sapiens первоначально был экипирован для походной жизни. Из нескольких сотен видов приматов, чаще всего покрытых густой шерстью, согревающей их в холодное время года, человек единственный не имел шерсти и зависел от ресурсов, необходимых для изготовления одежды. Десмонд Моррис метко назвал свою книгу и наш вид «Голая обезьяна» (The Naked Аре). Он пишет, что, если шкуры всех приматов расположить в ряд, одна будет очень сильно отличаться от остальных из-за отсутствия шерсти.[88] При сильной жаре люди должны потеть, чтобы не перегреваться, а следовательно, им нужен постоянный доступ к свежей воде и соли.

В дополнение к этому списку отклонений от нормального поведения животных природа снабдила этих отважных путешественников чутьем на подходящую для них окружающую среду. Этот новый инстинкт основывался на эстетическом чувстве.

Однако когда мать-природа расширила функцию гена восприятия половой привлекательности, включив природную красоту, она пошла на существенный компромисс. Созерцающему красоту древнему человеку сложнее было заметить крадущегося за ним дикого зверя. Это только доказывает, насколько важно было иметь чувство прекрасного, если ради него приходилось жертвовать даже безопасностью. Для странствующего человека способность восхищаться была важнее осторожности.

После того как предки человека превратились в исследователей, готовых покинуть удобные и безопасные знакомые территории, чтобы отправиться в неведомое, им нужно было уметь подсознательно понимать, какое место благоприятно для жизни. Быстро бегущие ручьи, извилистые реки или водопады не только наполняют людей чувством красоты, но и обеспечивают необходимой водой. Среди каменистых утесов и скалистых гор можно найти ниши, выступы и пещеры для убежищ. Открытые пространства, прозрачный воздух, хорошая видимость на большие расстояния позволяли нашим предкам заметить возможную добычу и обнаружить приближение хищников или врагов.

Если исследовать эстетические принципы, связанные с природой, окажется, что критерии красоты могут быть очень разными. При оценке красоты лица или тела важна правильность пропорций, но от дикой природы мы ждем, наоборот, максимальных отклонений от среднестатистических значений. Национальные парки устраивают там, где высочайшие горы, глубочайшие ущелья, гигантские водопады, самые бурные реки и крутые скалы. Если красота человеческого лица связана с симметрией и отсутствием отклонений, то природа должна быть необычна и неупорядоченна.

На бессознательном уровне беспорядочность и асимметрия эстетически привлекательны для нас. Кто из нас не лежал на спине среди свежей сладко пахнущей травы, глядя на бегущие по небу облака? Столь прекрасными для нас их делает абсолютная непредсказуемость постоянно меняющихся очертаний. Прогулка в парке, спланированном и засаженном человеком так, что деревья стоят ровными рядами, не так волнует нас, как изучение изменчивых тропок в дикой местности. Снежинки, жилкование листьев, случайное расположение растений на лугах — ничто в природе не повторяется в точности. В отличие от упорядоченности и симметричности, обеспечивающей половую привлекательность, наше влечение к дикой природе связано с ее безграничным разнообразием.

Инстинктивное чувство красоты, первоначально предназначенное для полового влечения, впоследствии стало служить средством оповещения о красоте окружающей природы. Теперь оставалось сделать последний рывок, и новая комбинация генов привнесла в жизнь человека нечто совершенно потрясающее.

Начиная с этого момента вид, которому позже предстояло превратиться в Homo sapiens, стал создавать, искать, находить, собирать и перегруппировывать материальные объекты и абстрактные символы. Постепенно то, что он создавал, становилось все более изящным и элегантным. Стремление искать красоту настолько сильно, что во многих случаях способно замещать половое влечение или наслаждение природой. В погоне за красотой многие художники и ученые готовы вообще отказаться от плотских удовольствий.

Провидцы в науке и искусстве — это те, кто распознает новые смыслы. Они замечают красоту задолго до большинства из нас. Затем мы догоняем их и понимаем правомерность их представлений. Поэтому ученые говорят об элегантности уравнений, а художники могут перемещать компоненты реальности, образуя бесчисленные новые изображения, позволяющие нам иначе взглянуть на мир.

Глава 11

Леонардо/Теории

Наука — это не бездушное стремление к объективной информации. Это творческая деятельность человека: научные гении действуют скорее как художники, чем как компьютерные процессоры. Изменения в теориях — это не просто следствие новых открытий, а результат творческой работы воображения, находящегося под влиянием социальных и политических факторов.