Константин Рыжов - Все монархи мира: Греция. Рим. Византия Страница 36

Александр провел в Персеполе четыре месяца, обладая теперь сказочными богатствами. Он осыпал подарками своих друзей. По природе своей он был очень щедр, и когда дела его пошли все лучше и лучше, он стал раздавать еще больше. Вел он при этом себя с такой приветливостью, которая делала подарок по-настоящему приятным. Однако, когда он увидел, что его сподвижники утопают в наслаждениях и образ жизни их становится просто противным (у теосца Гаг-нона, например, сапоги были подбиты серебряными гвоздями; Лео-нату караваном верблюдов привозили для гимнастики песок из Египта; Филота заказал себе охотничьих тенет на 100 стадиев длины; миррой натирались теперь в бане больше, чем раньше оливковым маслом, и держали при себе постельничных и массажистов), он стал ласково и разумно упрекать их. Сам он, упражняясь и побуждая к этому других, подвергал себя ради доблести постоянной опасности. Друзья же его, получив богатства и высокие звания, хотели жить в роскоши и безделье. Их тяготили стран —ствия и походы. Постепенно они дошли до того, что стали злословить на царя. Тогда он относился к этому еще спокойно, говоря, что это царский удел: слушать брань за оказанные милости (Плутарх: «Александр»; 38-41).

В начале 329 г. до Р.Х. Александр выступил из Персеполя с намерением нанести окончательное поражение Дарию Дарий тем временем собирал войско в Бактриане и глубинных сатрапиях. Но Александр не дал собраться ему с силами. Стремительность продвижения македонцев превзошла все мыслимые возможности (Диодор: 17; 73). Выйдя из Персеполя, Александр через две недели овладел уже всей Мидией и вступил в ее столицу Экбатаны. Здесь он узнал, что у Дария фактически нет боеспособного войска и единственное свое спасение тот видит в бегстве. Пробыв в Экбата-нах ровно столько, сколько требовали от него дела по налаживанию управления страной, Александр вновь устремился в погоню, — на этот раз через земли Парфии. В пути до него дошли известия, что армия Дария разбежалась, а сам Дарий оказался в полной власти бактрий-ского сатрапа Бесса, который держит царя на положении пленника. Услышав об этом, Александр заторопился еще больше. Через несколько дней изнурительной погони македонская конница настигла варваров. Все они обратились в бегство, даже не начав сражения. Бесс и его единомышленники старались увезти с собой в повозке Дария, но, когда Александр уже совсем настиг их, нанесли Дарию множество ран, бросили его, а сами бежали. Дарий умер раньше, чем его увидел Александр (Арриан: 3; 19-21).

Бесс же ускользнул от Александра вместе с Набарзаном и многими другими и добрался до Бактрии. Здесь он стал призывать народ к защите своей свободы. При этом Бесс указывал, что сама их земля во многом будет им помощницей: она недоступна, и населения в ней достаточно, чтобы приобрести независимость. Он заявил, что будет предводителем на войне, уговорил народ и объявил себя царем; набрал солдат, заготовил много оружия и ревностно занялся тем, что насущно требовалось в данный момент.

Между тем Александр видел, что македонцы рвутся домой, считая, что со смертью Дария война закончена. Собрав их всех и воодушевив подходящей речью, он уговорил их продолжать поход. Воинов из союзных греческих городов Александр созвал отдельно, поблагодарил за то, что они сделали, и отпустил, подарив каждому всаднику по одному таланту и каждому пехотинцу по 10 мин. Кроме того, он выплатил причитающееся им жалование, добавив к нему плату за все время, какое они пробудут на возвратном пути домой. Тем же, кто предпочел остаться вместе с царем, он выдал каждому по три таланта. Так богато одарил он воинов потому, что, преследуя Дария, захватил много денег.

Устроив таким образом свои дела, Александр отправился в Гир-канию и завладел всеми городами этой страны вплоть до Каспийского моря. Вслед за Гирканией македонцам покорились и смежные с ней племена. Многие из военачальников, бежавших к Дарию, сами сдались ему. Милостиво обойдясь с ними, он прославился своим великодушием. Вскоре эллинские наемники, служившие в войске Дария, — а их было около полутора тысяч и они отличались своим мужеством — пришли к Александру с повинной, получили прощение и были зачислены в его полки с тем же жалованием (Диодор: 17; 74— 76).

Из Гиркании Александр пошел в Задракарты, самый большой город Гиркании, где находился царский дворец. Проведя там 15 дней, он двинулся дальше и вторгся в Парфию, а оттуда к границам Арии. В Сузию, столицу Арии, к нему явился Сатибарзан, сатрап этой страны. Александр оставил ему его сатрапию, но послал с ним небольшой отряд македонцев (Арриан: 3; 25).

Именно в это время Александр стал исподволь вводить у себя персидские обычаи. Сначала он завел во дворце жезлоносцев и поставил на эту должность уроженцев Азии, затем сделал своими телохранителями виднейших персов (Диодор: 17; 77). Еще находясь в Парфии, он как-то на досуге впервые надел варварскую одежду. Может быть, он хотел только приобщиться к местным нравам — принятие того, к чему люди привыкли и с чем сроднились, весьма способствует их умиротворению, — может быть, он незаметно пытался внушить македонцам мысль о том, что ему, как и персидскому царю, подобает кланяться в ноги, и постепенно приучал их мириться с переменой в образе жизни. Однако он, не принял целиком персидского облика: не надел ни штанов, ни верхней одежды с рукавами, ни тиары, но устроил себе что-то среднее между персидской и македонской одеждой: она была скромнее первой и пышнее второй. Он надевал ее сначала только дома, принимая варваров и друзей, а затем стал появляться в таком виде на людях и на больших приемах. Македонцев огорчало это зрелище, но, чтя доблесть царя, они рассуждали так: ему следует иногда уступать в том, что доставляет ему удовольствие и служит его славе (Плутарх: «Александр»; 45). Видя это, Александр стал действовать более смело. По примеру Дария он окружил себя наложницами; их было не меньше, чем дней в году, и они отличались красотой, так как были выбраны из всех азиатских женщин. Каждый вечер они становились вокруг царского ложа, чтобы он мог выбрать ту, которая проведет с ним ночь (Диодор: 17; 77). А чтобы не показалось, будто только он один опустился до порочной жизни тех, кто был побежден его армией, Александр позволил также и своим воинам брать в жены тех пленных женщин, с которыми они были в связи, полагая, что у солдат будет меньше желания вернуться на родину, если в лагере они почувствуют некоторое подобие домашнего очага и семейной обстановки (Юс-тин: 12; 4).

Чем дальше, тем более Александр усваивал местный образ жизни; коренных же обитателей приучал к обычаям македонским. Он считал, что во время его длительного отсутствия все устроится лучше без насилия, путем дружественного общения и взаимного приспособления. Потому он отобрал 30 000 мальчиков и велел учить их греческой грамоте и приучать пользоваться македонским вооружением; к ним приставили много учителей (Плутарх: «Александр»; 47).