Сергей Скрипаль - Контингент (Книга 2, Шурави) Страница 36

Глава 16. Ночной полет

Очарование ночного полета Шурик почувствовал и понял, побывав в Белоруссии по турпутевке, когда из Минска возвращался домой на классном авиалайнере ИЛ-86. Родители частенько баловали его перед армией поездками по турам. Мол, пусть ребенок хоть мир посмотрит, да себя-молодца миру покажет. Рейс проходил глубокой ночью, пассажиры, погрузившись в удобные мягкие кресла, спали. Свет в салоне был приглушен до минимума, и этот полумрак убаюкивал, вносил какой-то особый, дополнительный уют. После очередного плавного разворота самолета Шурик выглянул в квадратное оконце иллюминатора и обалдел от восторга. Машина летела... в космосе. Бездонная чернота неба слилась с бархатной чернотой земли. Ночь выдалась безлунная и звездная. Редкие огни на земле с небольшой уже предпосадной высоты так были похожи на звездочки, что создавался полная иллюзия единого глубокого пространства. Звезды - вверху, внизу, по сторонам. Вот какой красотой любуются космонавты! У Шурика аж дух захватило от физического ощущения бездонности окружающего мира, а в моменты проваливания лайнера в воздушные ямы еще и от ощущения невесомости. Чуть-чуть, капельку воображения - ну чем не космический корабль!

Самолет стал заходить на посадку. Но очарование Вселенной не проходило. Огни посадочных дорожек только подчеркивали фантастичность картины. Шурик задумался. При таком уровне развития науки мечты фантастов о рядовых, рейсовых полетах людей в космос, на Луну вполне скоро могут стать реальностью. Если не будет войн, то может уже в начале двадцать первого века можно будет запросто куда-нибудь слетать. Шурик прикинул, что в две тысячи первом году ему будет только 41 год. Разве это возраст? Для мужчины - чепуха! Ура! Только бы сбылось! А что, вполне допустимо!

Голос стюардессы, сообщающий по селектору о скорой посадке, о температуре воздуха в аэропорту Минеральные Воды, о правилах поведения во время выхода из самолета спугнул сказку, но не развеял ее очарования. Тем более, что для землянина встреча с землей всегда радость, пусть даже после короткой разлуки. Да еще и возвращение домой...

А вот и здание аэропорта, приветливо принимающее в свою внутреннюю чистоту и ухоженность полусонных путешественников. Все-таки воздушная служба это что-то особенное. Разве можно сравнить аэропорт со зданием железнодорожного вокзала? Вот уж точно, земля и небо. Какая-то особенная цивилизованность, дисциплинированность, комфорт, шаг в будущее и в изящных очертаниях лайнеров, и в приятно звучащих голосах диспетчеров по специально приглушенным динамикам, и в белоснежных рубашках летного состава, и в коротеньких темно-синих юбочках стюардесс, и в улыбках и вежливости, и в устройстве аэропорта и аэродрома. Необъяснимая прелесть! Даже запах внутри здания какой-то особенный, воздушный. Шурик давно ощутил в себе дрожь серебряной струны во время присутствия в аэропорту и теперь вновь наслаждался этим чувством необыкновенности. Шурик уже шагал к выходу, когда навстречу ему появилась группа стюардесс. Все как одна длинноногие, в белых блузках, в кокетливо надетых пилотках, молодые и красивые девчонки с чувством собственной значимости прошли мимо Шурика и скрылись в двери служебного входа. Шурик вздохнул, вот и люди здесь работают необыкновенные. Ну кто-нибудь хоть раз видел некрасивую, неряшливую, неухоженную стюардессу? А вот проводницу в вагоне... Да простят они. Эх, да что там! Нет. Не сравнить. Особый мир! И земля, привычная земля подчеркивает эту небесную особенность своей земной суетой, приземленностью. Очень быстро за ногу стаскивают с высот небесных выкрики таксистов:

- В город, в город...

Толкотня людей, торопящихся домой, обнимающихся перед расставанием и целующихся при встрече. Особенно быстро приводит в себя получение багажа и полностью отрезвляет цена, которую круто заламывают таксисты за проезд до города ночью.

- Не хочешь - до утра жди автобуса, давись в нем, - лукавят водители, зондируя, знает ли прилетевший, что автобусы ходят всю ночь, и продолжают: - А так - три минуты. Хоть на этаж заеду. Сма-а-атри!

- Поехали, черт с тобой! - уж очень не терпится Шурику попасть домой, увидеть родителей, вручить им подарки.

Вот и конец сказке. Хотя... Отчего ночной город так красив? Оттого, что родной? Оттого, что ночью скрадываются, не видны недостатки? Оттого, что ночная подсветка уютно пробивается сквозь густую зелень, высвечивая особую цветовую гамму?

И земля красива, и небо очаровательно, и жизнь прекрасна!

Картины этой сказочной гражданской жизни, ощущение скорого полета, возвращения в родной город, домой, пусть даже в отпуск, всего на десять суток, не считая дороги, вновь натянули в душе Шурика ту заветную серебряную, тонко дрожащую струну. И она совсем уже было запела нежную свою песенку, как командир роты, капитан Вольский, хлопнув солдата по плечу, оборвал ее:

- Давай, Реутов, дуй в отпуск. Полетишь этим транспортом. Часа через три будешь в Ташкенте. Там отметишься - и дальше уже сам ищи возможности. Но чтоб через две недели - как штык!

С отметкой в отпускных документах, с вещмешком за плечами Шурик подошел к командиру АНа, с которым только что разговаривал капитан, уже убежавший по своим делам. Майор, с дергающейся от нервного тика щекой, махнул рукой в сторону раскрытого брюха самолета:

- Вали туда. Там есть солдаты. Покажут, как и что.

Самолет стоял на взлетно-посадочной полосе, уже просевший под тяжестью груза. Вокруг него суетились люди, заканчивая предполетную подготовку. Шурик встал в тени, чтобы и его не припрягли в работу. А что, отпускник он или нет?

Как только в распахнутую рампу самолета стали входить солдаты, Шурик кинулся за ними, оскользнулся почти гладкой подошвой ботинка на ребристой поверхности откинутой рампы, чертыхнулся, поднял глаза и обомлел. Вся полость самолета от низа до потолка была заполнена цинками, цинковыми гробами, грузом-200.

- Так это ж "Черный тюльпан"! - тихонько ахнув, Шурик вылетел на бетонку и побежал к командиру борта.

- Товарищ майор! Как же... Что же... С погибшими, что ли?!.

- А какого тебе... Может, еще стюардессу пригласить? - схватился за дернувшуюся небритую щеку майор, - Цаца какая, мать твою! Марш в самолет! А не нравится... в гарнизон, не хрена по отпускам шляться!

Шурик, понурившись, козырнул и поднялся в самолет, стараясь не глядеть по сторонам, спотыкаясь о какие-то крюки и кронштейны, приваренные к полу, сквозь которые были протянуты канаты, задевая плечами о холодный металл гробов, прошел вглубь.

Почти у самой кабины летчиков в транспортных самолетах есть небольшой тамбур, в котором и разместились солдаты из похоронной команды. При тусклом свете лампы Шурик вгляделся в хмурые, неприветливые лица спутников, сидящих на замасленных одеялах и старых шинелях, брошенных прямо на пол. Сердце сжалось от тоски. Живые и мертвые! Какая радость в такой компании даже и домой в отпуск лететь! Солдаты молча отодвинулись от борта самолета, уступая место новичку у небольшого иллюминатора. Хотя. Что там можно увидеть в ночном небе Афганистана? Есть только небо в звездах. Струна давно уже тенькнула, порвавшись и царапая душу. Какой уж тут комфорт, какой там космос! Тем более вот он, перед глазами вариант очень даже возможного будущего Шурика. Этим мальчишкам в цинках уже никогда не вступить в двадцать первый век. Им, его ровесникам, не исполнится сорок один год. Они навсегда остались в своем восемнадцати-двадцатилетнем возрасте.