В. Беляев - Огонь, вода и медные трубы Страница 36

— Эх, не думал я, что ты такой глупый!

Много позже, вспоминая этот разговор, снова и снова убеждаюсь в правильности своего решения. Те, кто волей или неволей, оказался в плену, получили искалеченную жизнь.Их страдания на чужбине несопоставимо тяжелее, того, что пришлось пережить мне.

Да, что на чужбине! И после освобождения из плена они подвергались неслыханным издевательствам. Позже приведу рассказ сослуживца, побывавшего в плену..

Сейчас, когда пишу эти строки, мне так и хочется воскликнуть:-"Великое счастье жить в своей стране!".

Мы с Зайцевым двинулись назад, к своей траншее. Добрались без приключений. Доложил все, как было

— Что — заорал на меня ротный — он убежал или ты его послал к врагам? Не финти, отвечай! Почему не пристрелил?

— Так ведь темнотища! Сделал два шага и уже не видно. К тому же он еще гранату в нас бросил. Не прижмешься к земле, получишь осколки в затылок!

— Хватит врать! Говори правду!

— Если ко мне нет доверия, спросите его — указываю на старика.

— Ну, что ты скажешь, говори! — в голосе ротного звучал гнев и злоба.

— Да, все так и было, как рассказал он! — с нотками отчаяния сказал старик. Чувствовалось, что он всей душой хочет мне помочь, но не знает, как это сделать.

— Спелись! За сколько, он тебя купил? За понюшку табака! Ничего, в Особом отделе разберутся.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. В ОСОБОМ ОТДЕЛЕ

В страданиях родной своей землиМы правду золотую обрели.Нас мудростью война обогатила,Нам верность нашу волю берегла…А ненависти — той, что душа жгла —На два бы поколения хватило.

Ротный начал названивать по телефону комбату. Из их разговора понимаю, что дело мое плохо. Капитан Рудь приказал снять с меня погоны и под конвоем двух бойцов отправить в тыл, в Особый отдел.

У меня отобрали оружие, гранаты, сняли с головы каску, срезали погоны. Теперь все процедуры превращения честного воина в преступника завершены.

Ротный поручил старшине возглавить конвоирование.

Старшина встал передо мною и скомандовал: — За мной!.

И вот, автор этих строк, скрестив руки за спиной, шагает к месту своего позора, где над ним должна свершиться экзекуция. Теперь мне было ясно, что все идет к этому. Какая — то слабость разлилась по всему телу. С трудом переставляю свои ноги, которые стали деревянными.

Сзади меня на два шага и чуть правее с винтовкой наперевес шагает Пигольдин, а чуть левее его также с винтовкой наизготовку идет Пошивалов.

Поворачиваю голову к Пигольдину, И сразу же его окрик

— Нечего головой крутить! Побереги ее для Особого отдела! Там тебе ее навсегда открутят!

— Ну, чего ты так рассвирепел, Пигольдин? Может все и обойдется! Допросят, увидят, что он не виноват и, отпустят!

— Чудик ты, Пошивалов! Из Особого отдела выносят только ногами вперед! Понял!

— Отставить, разговоры! — рявкнул старшина, —Устроили базар!

Этот разговор окончательно добил меня. Чувство обреченности овладело всем моим существом.

Шли мы долго, может быть час, а то и больше. Все в мире имеет конец и, моей дороге на эшафот подошел конец. Мы выходим на небольшую поляну — конечную точку нашего пути. Перед нами автобус. В нем и помещался этот отдел.

В дверях автобуса появился рослый офицер в чистом обмундировании. Тыловики все ходят во всем чистом. Этим они отличаются от нас.

— А! Привели этого типа! Давайте его сюда! Да, поживее! Конвой! Отправляйтесь в свою роту!

. Меня втолкнули в автобус. Испугано озираюсь. Сидений в автобусе не было. Стоял стол, несколько табуреток и металлический ящик с висячим замком. Догадываюсь, что это у них сейф.

Эта обстановка и поведение офицера окончательно убедили, что дело мое — хуже не придумаешь.

Офицеры Особого отдела слегка прищурились, осматривают меня со всех сторон.

— Хорош гусь! — сказал один офицер, капитан по званию, обращаясь к присутствующим. Позже узнал, что это начальник Особого отдела по фамилии Овчинников. Кроме него в автобусе находился офицер этого отдела старший лейтенант Анисимов и сержант. Начался допрос. Ох, уж и страшен допрос в этом трижды проклятом отделе!.

Вопросы сыпались, как из рога изобилия.

— Назови свою фамилию, имя, отчество! Откуда родом? Кто родители, дедушка, бабушка?.

Выслушав мои ответы, они, потирая руки, радостно переглянулись. Мне стало понятно, что они очень хотели найти врага и нашли его. У них появилась возможность показать себя настоящими патриотами, не жалеющими живота своего в борьбе с врагом. Когда они услышали, что мой отец был арестован в 1937 году, как враг народа, то от радости подпрыгнули вместе с табуретками. Какая удача — думали они! Вот это настоящая работа.

Капитан, скосив глаз, посмотрел на свой левый погон. Один просвет и четыре маленьких звездочки. Он прикрыл глаза и сразу же перед ним появился погон с двумя просветами и с одной большой звездой. Буду майором как только выбью из него признательные показания. Это будет проще простого! —размышлял Овчинников.

— Твой отец действительно враг народа? За что его посадили? Ты что — нибудь знаешь о его гнусных делах?

— Нам ничего не сказали. Пришли ночью с обыском и увезли отца. Мама ходила в НКВД, но ничего не узнала. Потом мы получили его письмо из Волголага, а через два года узнали, что он обморозился и умер.

— А теперь расскажи нам об этом случае с предателем…Кто этот изменник? Почему ты взял именно его?

— Не знаю! Когда командир роты поставил передо мной эту задачу, он напросился идти со мной.

— Ты его до этого видел?

— Вроде бы, нет!

— Что значит «вроде?» Да или нет? — в голосе капитана чувствовалась злоба и ненависть ко мне.

— Не видел!

— Как же так? Никогда не видел этого предателя, а сразу же взял его с собой на такое опасное дело? Что — то ты мудришь, но мы тебя выведем на чистую воду! Говори всю правду. Только откровенным признанием ты сохранишь себе жизнь!

— Но, кто же мог подумать, что так все получится!

— Какое задание ему дал? В устной форме или в письменной? От кого получил это задание? Кому это задание должен передать предатель? С кем ты здесь связан?

Всех вопросов и не запомнил.

— Ты что же не понимаешь, что мы от тебя ждем откровенного признания. Еще раз повторяю, честно все расскажешь, мы сохраним тебе жизнь. Будешь молчать — пустим в расход!

Сильный удар кулаком в левое ухо свалил меня с ног. Поднимаюсь и говорю: —Я все рассказал!

— Не увиливай от ответа!

— Я больше ничего не знаю!

Удар в зубы. Из носа хлынула кровь. Потом удар левой с поворотом туловища. Этот удар был самым мощным. Отлетаю к противоположной стенке автобуса и ударяюсь об нее головой.