Татьяна Киселева - Эвритмическая работа с Рудольфом Штейнером Страница 36

Снова в Столярной мастерской

Теперь эвритмическая работа продолжалась в Столярной мастерской. В то время мы получили много новых форм для музыкальной и речевой эвритмии. Формы для стихотворений на различных языках сопровождались общими указаниями по формированию звуков в этих языках.

С большим увлечением и энтузиазмом Мария Штейнер посвятила себя задаче передать характерные особенности различных языков через рецитацию текстов, сопровождавшую эвритмию, отработать стиль поэтического искусства каждого народа. Нас поражала глубокая, живая связь Марии Штейнер с языками многих европейских народов, ее обширные познания в области мировой литературы. Ее творческая личность соединяла в себе способность самоотверженного проникновения в сущность творчества каждого поэта, восприятия души и духа поэзии различных эпох со способностью в совершенстве выразить в речи особое духовное содержание этих поэтических произведений. Французские, английские, итальянские, русские, голландские и другие стихотворения сменяли друг друга в наших эвритмических программах: были слышны голоса различных народов. Эта работа Марии Штейнер возымела большое социальное воздействие: она вела к расширению духовного горизонта и способствовала воспитанию универсальности, давала импульс к взаимному пониманию. Она соединяла души различных по душевному складу представителей примерно двадцати народов, которые в силу разных обстоятельств оказались в те годы в Дорнахе.

Состоялся ряд турне в Германию, Голландию, Англию, Чехословакию и другие страны.

Каждый раз после возвращения группы в Дорнах дорнахские друзья радовались нашим успехам — по крайней мере, они всегда выражали свое удовольствие. Можно было бы еще многое рассказать об этих поездках и приобретенном в них опыте. Каждая страна накладывала на них свой отпечаток. Это касалось и внешних условий, и внутренних особенностей, менталитета разных народов.

1924: Начало эвритмической школы, эвритмические курсы

В начале 1924 года в Дорнахе "под руководством Татьяны Киселевой" была официально учреждена эвритмическая школа, состоявшая из трех классов. Некоторые эвритмистки, работавшие в области художественной эвритмии, стали первыми учителями школы. В 1925 году добавился 4‑й класс. Эвритмические курсы для начинающих велись с 1914 года. Затем последовали образовательные курсы, а также специальный курс для мужчин, в основном, сторожей Гетеанума, который по поручению Р. Штейнера несколько лет вела Элла Дзюбанюк.

В те годы в Германии и других странах были образованы центры эвритмической работы. В рамках этой книги у меня нет возможности описывать работу двух важнейших центров эвритмии в Германии: Берлинской и Штутгартской школы.

Мне бы хотелось упомянуть о важной работе, которая привела к основанию в Мюнхене "Зала Гете" со сценой для выступлений. Подготовительную работа вела со своими неустанными помощницами Наталья Хунцикер — Папова, которая три года преподавала эвритмию в этом городе. Впоследствии руководство залом перешло к Элизабет Хойзер и Лотар Линде.

В феврале 1924 года Р. Штейнер читал подробный курс о музыкальной эвритмии. К первой части, полученной в 1915 году, добавились некоторые новые главы. Этот курс обогатил музыкальную эвритмию множеством мощных импульсов.

Летом перед большим количеством слушателей был прочитан новый курс по речевой эвритмии. Кроме работавших в Дорнахе и многих приезжих эвритмистов, а также актеров, получавших в Дорнахе образование в области драматического искусства, в этом курсе принимали участие и другие члены Общества, интересовавшиеся эвритмией. Курс проходил с 24 июня (Иоаннов день) по 12 июля и состоял из пятнадцати лекций, в ходе которых мы получили огромный материал и глубочайшие импульсы для дальнейшей работы. Проработка этого материала началась непосредственно после завершения курса. В 1927 году эти лекции появились в форме книги под названием "Эвритмия как видимая речь" с вступительной статьей Марии Штейнер и рядом отрывков из докладов, с которыми Р. Штейнер обычно выступал перед эвритмическими представлениями. Там же находится и упомянутая мною лекция, предшествовавшая демонстрации эвритмических фигур. Цикл лекций по музыкальной эвритмии был также издан в форме книги в 1927 году под названием "Эвритмия как видимое пение[55].

Чтобы более или менее полностью раскрыть все, что произошло в Гетеануме за первые четырнадцать лет в области одного этого искусства, нужно написать еще о многом. Здесь я могла рассказать лишь об отдельных моментах той особо значимой эпохи в жизни эвритмии: прежде всего, о первых семи годах (1912–1919), когда младшая сестра других искусств быстро и радостно развивалась под непосредственным руководством своих создателей — Рудольфа и Марии Штейнер. Затем я попыталась обратить внимание читателей на следующий семилетний период в жизни эвритмии, когда это искусство стало распространяться в Европе и нести присущие ему целительные силы везде, где это было в то время возможно. Такие путешествия напоминали раскручивающуюся спираль, каждый раз возвращающуюся к своему центру, Гетеануму в Дорнахе, чтобы, получив от Р. Штейнера новый импульс, возобновить свой путь. И все эти полученные, мощные импульсы являются залогом постепенного развития эвритмического искусства в будущем, в далях земного будущего. Если мы, со своей стороны, будем достойны оказанного нам доверия, то древнее искусство движения, вновь данное человечеству на более высокой ступени, соответствующее сознанию нового времени, шаг за шагом будет вести нас вперед, к высокой цели оживления, воскрешения СЛОВА в человеке.

Часть II

1924–1927: В Дорнахе, смерть Р. Штейнера, переломный момент в моей жизни

Прошло несколько лет с тех пор, как я написала первую часть своих воспоминаний о работе в области эвритмии. Воспоминаний, относящихся к периоду 1912–1925 годов, когда эвритмия могла развиваться в духовном свете, излучающемся нам, и мы сами могли щедро черпать живительные силы непосредственно из раскрывшегося перед нами источника. Это было время воплощения самых заветных устремлений всей моей жизни.

Я всегда испытывала большой интерес к различным видам искусства движения. Но то, что я видела в области танцевального искусства, доставляло мне мало удовольствия. Даже танцевальное направление Айседоры Дункан, у которой были талантливые ученики в России, оставило меня в неудовлетворении. Я жила в Москве в ателье, расположенном над танцевальной школой последовательницы Дункан, которая преподавала ее стиль танца в несколько измененном виде. Я слышала музыку и шум, сопровождающий занятия, его невозможно было не слышать: толпы учениц ходили туда — сюда с утра до вечера. Я не хотела вступать в их сообщество и быть босоногой танцовщицей, одетой в нечто, напоминающее греческую тунику. Балет мне тоже не нравился.