Александр Бобров - Олесь Бузина. Расстрелянная правда Страница 36

Поезд из Киева в Петербург выходит утром, идет сначала до Чернигова, где на вокзале мирно соседствуют герб Украинской Советской Социалистической Республики, буржуазно-националистический тризуб и феодальный черниговский одноглавый орел (местный старинный герб), потом поворачивает на Белоруссию и дальше движется по старой стратегической железной дороге – через Гомель, Могилев, где во время Первой мировой войны была царская ставка, и даже через знаменитую станцию Дно, на которой отрекся Николай II. Прямо к железной дороге подходят дремучие сосновые леса, засыпанные тяжелым снегом. Едешь, как в сказке «Морозко». Ложечка звенит в подстаканнике, книжечка с уютом читается на верхней полочке (всегда беру верхнюю!), попутчики выслушиваются с должным вниманием и даже пограничный контроль не очень мешает. Его проходишь только на территории Белоруссии днем – гуляет по вагону собака Шарик, вынюхивая наркотики (сколько езжу, ни разу при мне не нашла), украинские и белорусские пограничники проверяют паспорта, сличая фотографию с оригиналом, и через час с чистой совестью катишься до самого Санкт-Петербурга. Между Белоруссией и Россией пограничного контроля нет, никто тебя ночью не будит, как на российско-украинской границе в поезде «Киев – Москва».

Часто говорят о строгости лукашенковского режима и о его невнимании к белорусскому языку. За двенадцать часов езды по территории Белоруссии я об этом немного мог узнать. Разве что попутчица, едущая до Гомеля, жаловалась, что Бацька таки утесняет бизнесменов. Заставляет буржуинов страшный белорусский «диктатор» часть прибыли перекидывать на подъем местных деревень – назначает их шефами в приказном порядке. Из окна можно было увидеть эти самые деревни – ровные ряды ухоженных симпатичных домиков, абсолютно не похожих на развалюхи в распившихся селах вольной Украины. Глядя на них, я подумал, что наших бизнесюков тоже стоило бы в этом смысле по– угнетать – уж очень они оторвались от родных сельских корней, плюнули в колодец, из которого все выпили.

С возрождением белорусского языка тоже был полный порядок. На вокзале в Могилеве на всех дверях было написано на благозвучном местном наречии: «До сябе», «Ад сябе» и «На сябе» – чтоб всем не знающим русский было понятно, куда тянуть ручку. Я специально эти надписи сфотографировал, чтобы никто не упрекнул меня в голословности. А заодно пару раз щелкнул крупным планом и вокзал целиком. После второго щелчка за спиной у меня появился человек в форме и сказал: «Ну, сняли два раза и хватит!» «Строго тут у вас, в Белоруссии!», – ответил я с видом наглого западного туриста из «свободного мира», где с утра до вечера можно снимать вокзалы. Человек в форме, вместо того, чтобы тут же упечь меня в тюрьму за экспорт революционных идей, извиняюще улыбнулся: «Ну, я, что ли, это придумал?», намекая на высшую власть.

Кстати, революционные идеи в Белоруссию действительно экспортируют. Причем, через Украину. Ряд киевских организаций получает западные гранты на поддержку белорусской оппозиции. Гранты эти нагло разворовываются. Берут, к примеру, деньги на выпуск крупноформатной газеты, «разоблачающей» режим Лукашенко. В результате выпускают какую-то листовку, которой даже подтереться невозможно, объясняя спонсорам, что при таком тотальном контроле, как в Минске, ничего другого напечатать нереально. Спонсоры понимающе кивают – они тоже не совсем спонсоры, и тоже по дороге немножко украли на «развитии демократии», дурача свои правительства. В общем, нескоро, как я чувствую, окрепнет пятая колонна в Белоруссии. Так и будет она похожа на чахлую болотную березку с крошечными беззащитными листиками. Уж очень эффективно перераспределяет избыток средств местный «тиран», заставляя потенциальных белорусских олигархов строить крестьянам домики с туалетами и выдавая дешевые кредиты на жилье молодым городским семьям.

Еще одной белорусской достопримечательностью поезда «Киев – Петербург» является бойкая торговля в разнос. На каждой станции, а также в промежутках между ними, тебя чем-то отоваривают. Есть станция, где все продают мягкие игрушки. Я даже удивился, что плюшевые зайцы и медведи могут быть не китайскими. Оказывается, бывают! На территории Белоруссии китайских зайцев нет – их полностью вытеснил дешевый и качественный белорусский плюшевый заяц. Еще в этой стране нет «французской» косметики, произведенной все в том же Китае. Имеется белорусская. Причем, отличная. Проезжая время от времени из Киева в Петербург и обратно, я к ней приохотился и теперь советую всем своим знакомым. Признаюсь, лучших кремов для бритья и гелей после бритья, чем белорусские, не встречал. Можно брить даже политических противников. Девушкам всевозможные омолаживающие наборы тоже нравятся. Проверял лично – берут набор и тут же бросаются тебе на шею, теряя все, что имеют, в обмен на вечную молодость.

Наконец, косметика куплена, чай выпит, секретные объекты сфотографированы, попутчики допрошены и ты, сладко выспавшись, выходишь утром в Петербурге на перрон самого древнего в бывшей Российской империи Витебского вокзала. Именно от него отошел в 1837 году в Царское Село первый поезд. И тут же хочется вслед за Пушкиным воскликнуть: «Люблю тебя, Петра творенье!». Ибо есть города, которые не поддаются мгновенному постижению умом – например, Москва. Она словно сама запуталась в своих бесконечных кольцах. А есть такие, как Петербург, – регулярные, правильные, в которых уже к вечеру чувствуешь себя, как дома – понимаешь и где все расположено, и куда идти, и какого черта тебя сюда занесло.

13 января 2010 г.

«Люблю тебя, Петра творенье!»

Я не буду рассказывать, как выглядит Эрмитаж, сколько в нем собрано картин и какая туда стоит очередь. Это и без меня известно. Расскажу о другом. Вот первая мысль, которая явилась мне, когда я поднялся из метро на Невский и прогулялся по центру города: конечно, Петербург – колыбель революции, но тут были какие-то другие большевики! Они тоже «экспериментировали» и расстреливали. Но они же оставили памятник Екатерине Великой. Прямо на Невском оставили! И памятник Александру III тоже оставили – пусть и перетащили его, как злые дети, со Знаменской площади во двор Русского музея. Если, идя по направлению к Неве, свернуть с Невского проспекта направо, то возле Инженерного замка увидишь Петра Первого в исполнении Растрелли. А налево пойдешь – попадешь к бронзовому Николаю I, вздыбившему коня напротив Исаакиевского собора. Еще несколько шагов – и ты уже возле другого Петра I – Медного всадника на берегу Невы. Просто заповедник монументального монархизма!