Дмитрий Попов - Оранжевая принцесса. Загадка Юлии Тимошенко Страница 36

Не очень ясно, когда Кучма всерьез занервничал. В какой момент почувствовал, что его пиковая дама приступила к разрушению самих основ любовно выпестованной им экономики. Лавируя между кланами, ослабляя одних и возвышая других, Леонид Данилович справедливо рассчитывал на политическое долголетие. В стране, где клановая экономика методично истреблялась, а ее место занимала игра по честным рыночным правилам, ему могло и не остаться места.

Снимать Тимошенко с должности начали чуть ли не с первого дня работы.

В марте последовал первый удар: правоохранительные структуры начали раскручивать дело банка «Славянский», не чуждого ей в прежней жизни. За этим просматривалась рука обиженных олигархов, предупреждавших Тимошенко о том, чтобы не слишком зарывалась. А также напоминание Кучмы о рамках ее самостоятельности. Сам Леонид Данилович тоже не оставлял вице-премьера своими попечениями: поначалу он довольно часто звонил ей, задавая один и тот же вопрос: сложила ли она уже депутатские полномочия. Тут комментариев не требовалось — депутатский флажок отгонял прокуратуру, как чеснок вампиров. Уйдя на повышение в правительство и сдав по закону депутатский мандат, Юлия Тимошенко теперь была беззащитна перед следователями.

В апреле президент в первый раз поставил перед Ющенко вопрос об отставке вице-премьера. Настоящий политик, Кучма мог так увлечься игрой, что и сам начинал верить в произносимые им речи. Поэтому неясно, хотел ли он тогда всерьез отставки Тимошенко или только изображал перед приближенными, на которых сам натравил Юлю, готовность с ней расправиться. Так или иначе, Кучма позволил себя успокоить. Тем более что Виктор Андреевич отдавать Тимошенко ни в коем случае не соглашался.

Тогда и позже в общении с президентом и с прессой Ющенко находил спокойные, веские слова. Почти год, защищая своего вице-премьера, он называл Тимошенко экономистом высокого класса и утверждал, что только под ее руководством Украина, наконец, перестанет играть унизительную роль попрошайки у подножия российского «Газпрома». Президент с ним вроде бы не спорил.

Но успокаивался Кучма ненадолго.

На исходе лета был нанесён новый удар, уже по-настоящему страшный. 18 августа в офис корпорации «Единые энергетические системы Украины» ворвались бойцы спецподразделения «Беркут». Они провели обыск, изъяли деловую документацию и увели с собой двух руководителей ЕЭСУ — Александра Тимошенко, мужа Юлии Владимировны, и Валерия Фальковича, ее школьного друга.

Общественное мнение в Украине восприняло эту новость однозначно: Тимошенко сел потому, что женат на Юлии, это его основная вина перед законом…

Юлия Владимировна хотела встретиться с президентом. Тот ее принять отказался. К Кучме отправился хмурый интеллектуал и верный друг Тимошенко Александр Турчинов. Кучма сказал прямо: «Пусть она прекратит эту войну. Кто она такая, чтобы разоблачать всех и каждого? У самой рыльце в пушку. Будет и дальше заниматься херней — пойдет следом за мужем». Это уже мало напоминало игру на публику.

Ситуация складывалась фантастическая. Юлия на свободе, в правительстве, чуть ли не третий человек в государстве — и совершенно бессильна перед этим государством. В тюрьме сидит заложник — ее собственный муж. Он легко может выйти на свободу, если «она прекратит эту войну»: свернет свою деятельность, успокоит «обиженных», наладит отношения с Кучмой.

Надо было выбирать.

Сюжет древнегреческой трагедии или пьесы одного из французских экзистенциалистов. Выбор между долгом и жизнью близкого человека.

В этой фантастической ситуации Юлия Тимошенко приняла столь же фантастическое решение. Действовать так, словно ничего не происходит. Продолжать работать, словно муж не сидит в тюрьме. Она наймет любых адвокатов за любые деньги, предпримет все, чтобы его освободить, но прогибаться не будет. Почему? Она была честна перед собой: если бы речь шла о ее свободе, то она поступила бы точно так же. С того момента, когда она сделала этот выбор, Юлия Тимошенко почти наверняка знала, что сядет в тюрьму. Хотя бы для того, чтобы искупить вину перед Сашей.

Потому что была и вина.

Логика ее прежней жизни была проста: политическая карьера стала для нее важнее, чем судьба мужа, с которым она не жила. Нет, он не был пешкой, которой она могла с легкостью пожертвовать. Но она все-таки могла им пожертвовать — и сама об этом знала, и в этом знании было много печали и мучения для нее.

Внешне она ничуть не изменилась: такая же стремительная и бесконечно уверенная в себе. Разве что стала еще более эмоциональной. Она уже почти не выбирала выражений на своих пресс-конференциях. Расправу над мужем она называла местью врагов; впервые с тех пор, как Юлия Тимошенко стала налаживать отношения с президентом, зазвучали обвинения в адрес Кучмы, хотя пока и не в лоб: она говорила о грязных интригах президентского окружения. «Я чиста, не боюсь ни допросов, ни тюрьмы! — восклицала она. — Но мне страшно за страну, где так расправляются с инакомыслящими!»

Муж Саша вышел на свободу через год после ареста, когда она давно уже была в отставке, в оппозиции и сама прошла через тюрьму.

Осенью 2000 года Кучма перестал ломать комедию. Юлю надо снимать, окончательно решил он, и не только из-за ее безумной политики. Нельзя, чтобы в окружении президента появился человек несгибаемой воли. У нее сидит муж, а она воюет с «президентским окружением». Это пострашнее любой «херни» на энергетическом фронте.

В ноябре 2000 года Генеральный прокурор Украины Михаил Потебенько сделал сенсационное заявление. Он сообщил, что в Украине работает группа его коллег из России, расследующих дело о взяточничестве в Министерстве обороны РФ. Речь шла о долгах ЕЭСУ перед российской армией. Вызванная на допрос, Юлия Тимошенко отказалась явиться к прокурорам, ссылаясь на занятость. В самом деле, у нее было мало времени и много дел. Скоро ее снимут и посадят — это было уже очевидно.

Последней акцией вице-премьера Юлии Тимошенко стала попытка реформировать угольную отрасль. Она долго откладывала эту самоубийственную схватку с донбасской мафией — тут действительно надо было решиться. В начале года и весной ее даже обвиняли в том, что она действует в союзе с «угольщиками». Дело в том, что в начале реформ эти группировки, работающие не только в Донецке, но и в Харькове, и в Днепропетровске, рукоплескали Тимошенко вместе с народом. С ее помощью рынок был освобожден от киевских конкурентов, боровшихся с угольщиками за контроль над промышленными предприятиями. Да и отказ от бартера был им не страшен — в 2000 году рекордно поднялись цены на металл, так что и у донетчан, и у днепропетровцев было достаточно наличности.