Павел Яковенко - Харами Страница 36

— Чего вам? — спросил он недружелюбно.

Вася улыбнулся своей приятной, обезоруживающей улыбкой:

— Хотим сходить к Молчанову в гости ненадолго.

— Вдвоем? — замполит слегка расслабился; упоминание Молчанова подействовало на него благотворно.

— Да, вдвоем, и что?

— А кто на позиции останется?

— Леня, какого черта?.. — начал было я, но Вася мягко остановил меня, и, снова ласково улыбнувшись, сказал замполиту:

— Какого черта, Леня?..

— Ладно, проваливайте, только не мешайте спать. Лебедев до обеда проспит все равно, так что у вас куча времени.

Мы отправились пешком. Пока идти было легко и приятно. Еще бы спускаться с горы и подниматься на нее все-таки несколько разные вещи. Об возвращении я пока даже и не думал. Я все больше предвкушал предстоящую встречу. Давненько я не видел Игоря. Теперь жить станет повеселее. Из Молчанова всегда ключом бьет энергия, идеи, предложения, шутки, приколы и прочее, и прочее. С ним рядом служба не казалась такой тоскливой, столовская еда — такой омерзительной, а караул — таким бесконечным.

Когда мы, наконец, спустились, и прошли в зону ответственности второго блока, Вася решил, что ему в первую очередь надо зайти к Швецову. А вот я, лично, лишний раз заходить к нему не имел никакого желания. Поэтому Вася бодро помчался в расположение местной минометки, а я достаточно неторопливо, уже как бы даже и растягивая шаги, направился в сторону подъема. Правда, до расположения пехоты надо было пройти еще позиции артиллеристов, где руководил всем капитан Куценко.

Его подчиненные уже были все как один на ногах, и похоже, что-то усиленно организовывали. Это что-то чрезвычайно вкусно пахло. Я невольно замедлил шаг почти до полной остановки, и внезапно услышал знакомый смех. Так смеяться мог только один человек — Игорь.

Я подошел к небольшому обрывчику и посмотрел вниз. Да, это был он собственной персоной. Игорь лежал на траве рядом с капитаном Куценко, жевал стебелек и что-то быстро говорил. Меня они не замечали. Я присел на корточки и стал буравить их взглядом.

Наверное, они это почувствовали. Потому что Молчанов быстро обернулся, и взглянул в мою сторону.

— Пашка! — заорал он, вскочив на ноги.

— Игорь! — заорал я, скатываясь вниз.

Мы обнялись.

— Ну и нюх у тебя, сирота, — завопил Игорь, — как ты так ухитряешься?! Прямо на шашлыки попал!

Шашлыки! О! Это звучало здорово. Мое подведенное брюхо проявило живую заинтересованность. Очень, очень живую заинтересованность.

— Где же вы взяли барана? — спросил я. — Выменяли на ОЗК, как предшественники?

Молчанов уставился на меня диким взором:

— С какого перепуга я должен менять вверенное мне Родиной имущество на паршивого барана? Купил, конечно, за деньги.

Куценко покатился со смеху, упал на спину и изобразил в воздухе велосипед.

— Ты еще не слышал историю о сушильщиках мяса? — не отводя взгляда от Куценко, спросил я у Игоря.

— Нет. Что за история?

Я рассказал ему все, что знал. В принципе, знал я действительно очень немного. Поэтому мое краткое сообщение разбавлял подробнейшими комментариями капитан Куценко. Пока мы таким образом веселились, незаметно подошел Вася. Серьезный Рац позволил себе только легкую улыбку, что, впрочем, никого не ввело в заблуждение — видеть Молчанова он был более чем рад.

— А где остальные? — спросил Вася. — В частности, Аманат? Он должен мне бутылку коньяка.

— Остальные наверху: папоротник дрыхнет после дежурства, Аманат с Дадашем личный состав приводят в чувство.

— А что такое?

— Разложились военнослужащие до безобразия. Турок вообще обленился… Кстати, а где Турок? Туро-о-о-о-к!! — заорал Игорь. — Тур-о-о-о-о-к!!!

А в ответ была тишина.

— Поймаю — убъю гада. — Молчанов выразительно посмотрел на артиллериста. — Когда твой шашлык-машлык готов будет?

Куценко поколебался, но потом поднялся с травы и пошел к костру, поигрывая как тросточкой какой-то внушительных размеров дубиной. «О-го-го!» — подумал я.

— Ну, рассказывай, — хлопнув Игоря по плечу, улыбнулся Вася, — как там Темир-Хан-Шура, стоит еще? Как наш кастрированный батальон?

Молчанов хмыкнул. Я обратил внимание на его обувь. В отличие от нас, всегда предпочитавших берцы сапогам или ботинкам, Игорь почему-то обожал ходить в сапогах. Ну, я бы еще понял, если бы это были хромовые офицерские. Но он носил обычную кирзу, хотя и с неуставным ремешком, как у навороченного дембеля.

— Тоска там зеленая, — наконец начал рассказывать Игорь. — Просто скука. Жену оставил в Батайске, у родителей. Прикинь, кстати, она паспорт получила украинский, ее на блокпосту при выезде из Дагестана задержали и вцепились. Говорят — украинский снайпер. Хотели расстрелять на месте. Хорошо вместе с ней Люба Баринова ехала. У нее и военник был с собой, она насилу доказала, что вместе служили. Во блин, если бы не она — был бы сейчас холостой.

Я подумал, что на месте того мента, который прицепился к Галке, сам Игорь вел себя точно также; и я бы, наверное, не лучшим образом вел себя. А собственно говоря, паспорт украинский, человека этого первый раз в жизни видишь — откуда тебе знать, кто он такой? Говорят, что лучше отпустить десять виновных, чем осудить одного невиновного. Но, как показывает практика, обычно все происходит как раз с точностью до наоборот.

Игорь, похоже, оправился от ужасной картины, возникшей у него в голове под действием воображения, и вернулся к описаниям гарнизонной жизни.

— В дежурке теперь второй дивизион заседает бессменно. Нам оставили КПП и КТП. Там тоже через день папоротники ходят. Мурад и Мага Рыжий… Поняли, да? Раз поставили меня дежурным по части. Кикелы какие-то через плац лазают. Я им говорю: «Здесь нельзя ходить!». Лыбятся, рожи корчат. Ни черта не понимают. Говорю: «Здесь нельзя ходить!!». Опять не понимают. Борзеют «Ты кто такой?!» — спрашивают. Пришлось достать пистолет. Стрельнул под ноги — сразу поняли. Сказал, что еще раз увижу — арестую на хрен и сдам ментам… Они своих ментов знаешь как боятся! Короче, чуть-чуть очистил от кикелов территорию. А так пусто. Солдат почти нет, вас нет, жены нет. Выпить не с кем.

— А Петрович где? — спросил я в недоумении.

— Петрович уехал в отпуск в свой Гомель. Это месяца на два, не меньше. Бариновы же тоже ухали. Насилу дождался отправки сюда. Блин, опух от скуки.

Сверху послышались крики и невнятные восклицания. Я поднял голову: к нам спускались папоротник, Дадаш и Аманат. Гаджиханов нежно прижимал к груди бутылку водки. Наверное, матери так не держат своих младенцев, как папоротник нес драгоценный сосуд.