Эдвард Радзинский - Убийство императора. Александр II и тайная Россия Страница 37

Император велел отправить его в небольшой городок Калугу. Вместе с ним туда отправились родственники, сыновья, гарем. Среди его жен была горская еврейка ослепительной красоты.

Александру рассказали, что восхищенный ее красотой Шамиль попросту отнял ее у отца. Теперь, по просьбе ее отца и брата, государь велел спросить у красавицы, не хочет ли она вернуться в отчий дом. Она ответила, что могла бы оставить повелителя Кавказа, но побежденного мужа не покинет никогда.

Шамиля содержали как самого почетного пленника. Он совершал прогулки по городу в открытой коляске, запряженной четверкой лошадей. В белой чалме, медвежьей шубе и желтых сафьяновых сапогах, он потрясал провинциальную Калугу.

Через несколько лет Шамиль попросился в Мекку. Он написал Александру: «Будучи дряхл и слаб здоровьем, боюсь расстаться с земною жизнью, не выполнив моего святого обета…».

Его выпустили, хотя и не сразу. Смерть настигла старого воина по пути в Мекку.

В течение пяти лет, последующих за пленением Шамиля, весь Северный Кавказ был окончательно присоединен к России.

Погода на завтра

Пленение Шамиля подсластило Крымское поражение. Впрочем, и до этого был впечатляющий успех – новый царь сумел отобрать у Китая бесценный Уссурийский край, потерянный когда-то Россией. Теперь вся территория Тихого океана вдоль границ Сибири – бесценная вековая тайга, высоченные кедры, леса, полные дикого зверя, драгоценной пушнины, – стала частью России.

И завоеванный Кавказ удобно лежал в подбрюшье великой империи.

В его кабинет принесли новую карту России. Необъятная империя простиралась на карте. Здесь не заходит солнце…

Но надо было двигаться дальше. Пока у него связаны руки в Европе, его путь лежал в Среднюю Азию. Завоевать среднеазиатские ханства – страну «Тысячи и одной ночи», продвинутся к самой Индии, к Афганистану и Персии… И пусть англичане с ужасом вспомнят, как они посмели победить его отца.

А потом, покорив Среднюю Азию, собраться с силами и вернуть себе Черное море. И далее – поход на Турцию, освобождение славян. И станет явью мираж великой славянской державы – мечты отца. Крест, положенный в гроб отца, – этот крест лежит и на его сердце!

Великие мечты! Когда-то Наполеон пугал Европу русской угрозой. Грубо предупреждал, как будет страшно, если в России «родится царь с большим х…м».

Но для наступления великого времени нужны сначала великие реформы. И он их начинает.

Двуликий Янус

У Достоевского есть описание, как фельдъегеря возили царскую почту.

Ямщик сидит на облучке, песней заливается, а фельдъегерь его сзади – кулаком по затылку – хрясть, и побыстрее побежала тройка. А фельдъегерь, будто разум у него выбивая, кулаком – бац! бац! И покорный, безответный ямщик с той же яростью передает эти удары несчастным лошадям. И вот уже летит вперед иссеченная плетью тройка. Чтобы стать от этих постоянных побоев стремительной птицей.

«Птицей-тройкой» назвал Россию Гоголь.

Именно так гнали вперед нашу птицу-тройку великие реформаторы Иван Грозный и Петр Великий.

Но у Александра нет азиатского, зверского характера этих царей, тысячами убивавших и ссылавших противников своих нововведений. Но ему пока и не надо. Страх, привычку к повиновению, холопство перед государем – все это сделал нормой жизни его отец. И этого страха, этой всеобщей покорности достаточно, чтобы провести самые смелые преобразования. Пока – достаточно.

Александр II – реформатор нового для России типа. Этакий двуликий Янус, одна часть головы которого старается смотреть вперед, но другая все время с тоской глядит назад.

Именно таким будет в России Михаил Горбачев.

Царь-освободитель

Первой реформой Александра должно было стать воистину невероятное. Он задумал отменить крепостное право.

Еще его прабабушка Екатерина II знала, что крепостное право лучше отменить. Но она также знала и говорила, что в России «лучшее – враг хорошего». И не отменила. И дядя его – Александр I – знал. Это был любимейший его проект – отмена крепостного права. И он благодарил нашего великого поэта за «Деревню»: «И рабство, павшее по манию царя».

Но, поблагодарив, рабство не отменил. Ибо верил не пылкому поэту, а умнейшему Жозефу де Местру. Посланник Пьемонта, много лет проведший в России, говорил: «Дать свободу крестьянину в России – это как дать вина человеку, никогда не знавшему алкоголя… Он станет безумным».

И отец нашего героя, Николай I, тоже понимал, что крепостное право отменять надо. Но дальше запрещения продавать отдельно членов крепостных семей не пошел и крепостное право не отменил.

Все они, понимая экономическую выгоду отмены крепостного права, тревожились об ущербе политическом. В самодержавной империи должна была быть гармония. Последний царь Николай II в анкете справедливо указал род занятий русских царей – «Хозяин земли русской».

Внизу – рабство крестьян, наверху – рабство придворных и чиновников… Рабы при хозяине. Гармония.

Как писал современник Александра II Чернышевский: «Все рабы – снизу доверху».

Но Александр II решился взорвать тысячелетнюю гармонию. Задумал уничтожить рабство крестьян – этот становой хребет вековой русской жизни. Крепостное право – эти милые сердцу идиллические помещичьи усадьбы с патриархальным бытом, великим хлебосольством, где, правда, трудились бесправные рабы! И просвещенные русские помещики, эти почитатели Вольтера и Руссо, собиравшие в поместьях бесценные библиотеки, покупали, продавали, проигрывали в карты своих крепостных крестьян, порой меняли их на охотничьих собак, понравившихся у соседа, и беспощадно секли их на конюшнях.

Как писал поэт-гусар Денис Давыдов:

А глядишь: наш Мирабо старого ГаврилуЗа измятое жабо хлещет в ус да в рыло.

Законы религии попирались каждый день. Разврат с крепостными красавицами, гаремы из крепостных девок – это в обычае. И дети от этих связей весьма редко усыновлялись. Как правило, незаконные помещичьи дети от крепостных становились слугами, точнее, рабами своих братьев – детей законных.

Но зато при этом положении государству не нужны были ни суд, ни многочисленная полиция для крестьян. Помещик был судьей и полицейским. Он следил за своими крестьянами… Из крепостных крестьян набиралась наша миллионная, битая шпицрутенами, крепостная армия. Правда, некогда она победила Наполеона, но сейчас была повержена, доказала свою немощь.

И Александр решился взорвать эту освященную веками русскую жизнь. Но, взрывая, понимал: придется создавать все заново – управление крестьянами, новый суд, новую армию.