Борис Шапошников - Воспоминания о службе Страница 37

Скандал был немалый. Полиция ничего не могла установить, хотя по ее указанию не один хлопковый склад был перевернут войсками в поисках пулеметов. Лишь через несколько недель один пристав узнал, что пулеметы зарыты за городом. Начальство этой роты предали суду, командира 2-го стрелкового батальона уволили со службы. А спустя несколько месяцев, весной 1906 года, при выходе из театра пулей в голову был убит пристав, что разыскал пулеметы; стрелявший скрылся в толпе.

Должен здесь сказать, что кража оружия, винтовок, револьверов была нередким явлением для войск Туркестанского военного округа. Причем кража производилась самими солдатами, много оружия увозилось на Кавказ, особенно в Баку. За оружие и патроны платили хорошие деньги.

Поэтому, как правило, винтовки в пирамидах были даже закрыты на цепочки, продернутые через скобку. Ключи хранились у дежурного по роте, который вел точный учет оружия, принимал и сдавал его под расписку. Дежурный по батальону ночью пересчитывал все винтовки и отмечал их наличие в книге дежурного.

Поражение русской армии в 1901 и 1905 годах и революция 1905 года являлись такими событиями, которые встряхнули былую спячку Русского государства.

Офицерству уже трудно было жить одними уставными положениями. Оно обязано было само знать программы всех партий, не исключая и социал-демократической, чтобы не оказаться политически безграмотным перед солдатом. Я стремился в библиотеке предоставить в распоряжение офицеров литературу всех направлений.

Любимый мною журнал «Мир божий» оказался вскоре закрытым за статью о генералах русской армии. Все мы с большим любопытством прочитали эту статью, поучительную для каждого организатора военных сил, даже вплоть до настоящих дней. С цифрами в руках, опровергнуть которые было нельзя, так как журнал наглядно показал, что на каждые 500 солдат русской армии, т. е. на один батальон, приходилось по одному генералу. Явление явно ненормальное. Где же были эти генералы? Очень многие из них заведовали различными приютами или даже родильными домами, «состояли в распоряжении». Журнал обещал продолжать статистику на полковников и ниже, но был закрыт.

Хотя никаких официальных наставлений и руководств с учетом опыта русско-японской войны еще выпущено не было, но уже в литературе подводились некоторые итоги в области ведения боя. Прежде всего были учтены методы ведения японцами наступления — широкие цепи, перебежки группами и по одному, переползание. Ползать начали все и даже на большие расстояния, причем дело доходило до курьезов. Так, один командир батальона, развернув батальон в цепи, приказывал всему батальону ползти, а потом по строевой команде «Кругом!» весь батальон вертелся на животах и полз в обратном направлении.

После революции 1905 года было улучшено обеспечение солдат постельными принадлежностями: одеяло выдавалось на 3 года и в дальнейшем поступало в собственность солдата, выдавали простыни, носовые платки, полотенце, наволочки. Введена выдача чая и сахара.

Наконец была введена и защитная форма одежды, но как это всегда бывало в старой армии, все подгонялось под общий знаменатель. Поэтому для Туркестана мы получили обычную защитную форму для лета, как и в европейской части, причем срок носки совершенно не был сообразован с качеством материала. Мало того, что зеленая окраска к концу лета исчезала совсем, а рубаха и шаровары становились неприлично пятнистыми, они просто расползались от пота. Солдат старался их зашить, а материя ползла. Снова приходилось зашивать, но более сметливые солдаты пришивали клоки брюк просто к кальсонам, более крепким, и на ночь все это сооружение снималось вместе.

Отвлеченный учебной командой, я не мог весной 1908 года подготовиться к экзамену для поступления в Академию Генерального штаба. Осенью 1908 года после демобилизации маньчжурских армий в батальон вернулись и командированные на войну три офицера: подполковник Смирнов (произведенный на войне) и штабс-капитаны Фенин и Акимов. Тогда я обратился к полковнику Бердяеву с просьбой освободить меня от должности начальника учебной команды, чтобы начать подготовку к экзаменам. 27 октября 1906 года я сдал учебную команду старшему в батальоне штабс-капитану Фенину и вернулся в 1-ю роту командиром полуроты. Приказом по военному ведомству от 20 ноября 1908 года меня произвели в поручики со старшинством с 10 августа, т. е. с момента выслуги мною трех лет в чине подпоручика. 1-ю роту вместо кончившего годичное командование ротой Генерального штаба капитана Черкасова принял для такого же цензового командования состоявший для особых поручений при командующем войсками подполковник Белов. Занимая долгое время штабные должности, он оторвался от строя, и мне приходилось ему много помогать.

Белов состоял при опальном великом князе Николае Константиновиче. С возвращением князя в Ташкент в середине 1907 года Белов снова вернулся к исполнению должности при этой оригинальной фигуре из дома Романовых.

Рассказы Белова, да и других позволяют сказать несколько слов о великом князе, об этом «бунтаре». В Ташкенте он находился в ссылке, под надзором туркестанского генерал- губернатора. Признанный помешанным, Николай Константинович был настолько под опекой, что без согласия генерал-губернатора не расходовал, пожалуй, и карманных денег.

Предание гласило, что в молодости Николай Константинович прилежно учился и первым из всех великих князей прослушал курс Академии Генерального штаба, где и был занесен как окончивший курс с малой золотой медалью на мраморную доску. Видя такое рвение к учебе, все великие князья подсмеивались над ним и называли его не иначе, как «будущий Мольтке».

Однажды в театре, входя в царскую ложу, Николай Константинович встретил Александра III, бывшего еще тогда наследником, который и бросил ему фразу: «Здравствуй, Мольтке», на что Николай Константинович ответил: «Лучше быть Мольтке, чем случайным дураком на троне», намекая этим на то, что Александр III оказался наследником только вследствие смерти своего старшего брага Николая. Произошел, что называется, «семейный скандал». Влетело, конечно, не «дураку на троне», а Николаю Константиновичу, который и запил. К тому же он ухаживал за какой-то дамой, требовавшей больших расходов.

Недолго думая, Николай Константинович украл у матери икону, на ризе которой были бриллианты, и затем все это обратил в деньги. Дело вскрылось, и признанный «семейным судом» ненормальным, князь был уволен из военной службы и сослан в Оренбург. В Оренбурге он вытворял различные чудачества…

В конце октября 1906 года полковник Бердяев получил назначение командиром 5-го стрелкового полка, стоявшего в Польше. С большой сердечностью и сожалением мы проводили уважаемого всеми командира к месту его новой службы. Вместо него командиром батальона был назначен из европейской части России один из помощников командира полка по строевой части, фамилию которого я забыл, настолько он был ничтожен.