Джузеппе Гарибальди - Джузеппе Гарибальди. Мемуары Страница 37

Я выстроил Легион в колонну повзводно под прикрытием одного из многих полуразрушенных домов; две роты развернулись в колонну по фронту, и после того, как я сказал несколько слов, напомнив, что дело идет о чести нашего отечества, мы двинулись в атаку на левое крыло неприятеля, который, привыкнув не бояться нас, не дрогнул и встретил наступающих плотным ружейным огнем.

Но Итальянский легион должен был победить в этот день: он дал в том клятву и сдержал ее. Хотя многие из нас падали, раненные пулями, Легион продолжал смело наступать, и когда мы приблизились к противнику на расстояние штыкового удара, он обратился в бегство и продолжительное время должен был спасаться от преследования.

Наши действия в центре и на левом фланге также увенчались успехом, и в итоге мы захватили сорок два пленных.

Этот бой, несмотря на скромные размеры, имел громадное значение, ибо он поднял моральный дух наших войск и поколебал уверенность противника. С этого дня[117] начался славный боевой путь Итальянского легиона, заслужившего всеобщее восхищение. Этот день стал предвестником тысяч славных подвигов, совершенных нашими соотечественниками, которым никогда уже не приходилось быть побежденными! А спустя несколько месяцев, 28 марта (не помню точно года)[118], на том же самом поле у Серро, Итальянский легион с эскадроном кавалерии и небольшим отрядом местной пехоты одержал блестящую победу в сражении, в котором пал неприятельский генерал, пресловутый Нуньес.

На другой день после первого небольшого успеха Итальянский легион выстроился на главной площади Монтевидео — Матрис — и при огромном стечении народа удостоился похвал и поздравлений военного министра и горячих приветствий всех собравшихся Проникновенные слова генерала Пачеко зажгли сердца простых людей. Никогда больше мне не приходилось слышать столь волнующей речи, способной в такой мере вдохновить народ.

В рядах Итальянского легиона в этот день впервые сражался и отличился Джакомо Минуто, прозванный Бруско; впоследствии, будучи капитаном кавалерии в Риме, в 1849 г., он был ранен пулей в грудь и умер от того, что сорвал повязку с раны, узнав о вступлении в город солдат Бонапарта.

Большое мужество проявил в бою также майор Педро Родригес из Монтевидео, офицер морской пехоты.

С этого дня и до появления в легионе Анцани я, хотя и был очень занят делами флота, редко оставлял наш отряд.

Анцани, находившийся в это время в Буэнос-Айресе, получил мое приглашение и поспешил в Монтевидео. Приход Анцани в Итальянский легион был очень кстати во всех отношениях, но особенно он был полезен для обучения и укрепления дисциплины. Это был человек опытный в военном деле, участник войн в Греции и Испании, и мне никогда не приходилось встречать офицера более смелого, хладнокровного и образованного, чем Анцани. Повторяю, он был подлинным сокровищем для Легиона, и мне, мало искушенному как организатору, чрезвычайно повезло, что рядом со мной был этот несравненный друг и боевой товарищ. Зная, что он возглавляет Легион, я мог быть уверен, что все пойдет превосходно; к тому же Анцани был воплощением скромности и благородства. Все это позволяло мне заняться делами флотилии.

Однако Анцани встретил сильное противодействие Манчини, имевшего звание полковника, и майора Дануса, оказавшихся, как показали последующие события, самыми низкими людьми. Они не могли примириться с тем, что Анцани превосходил их своими достоинствами; последний же, обладавший огромными военными знаниями и административными способностями, несмотря на тысячи помех, чинимых этими двумя людьми, сделал все возможное, чтобы превратить Легион в регулярную часть.

Глава 36

Флотилия и ее боевые дела

Флотилия, которой я командовал, хотя и не обладала достаточной силой, вносила полезный вклад в защиту крепости. Находясь на левом фланге укреплений, которые пересекали перешеек от одного берега к другому, она, благодаря своему превосходному расположению, не только прикрывала эти укрепления, как бы являясь их ударной силой, но и создавала угрозу для правого фланга неприятеля, в случае, если бы он попытался предпринимать атаки. Она служила связующим звеном между важными позициями у Серро и островом Свободы (именовавшимся ранее Островом крыс), прежде всего облегчая и поддерживая вылазки, которые наши войска постоянно совершали против правого крыла противника; осаждавшего Серро.

Остров Свободы стал целью противника, решившего им овладеть. Захватить остров намеревалась Буэнос-Айресская эскадра под командованием генерала Брауна. Поэтому наше правительство решило опередить противника и само захватить остров; в этой связи мне было поручено доставить на него два 18-дюймовых орудия и роту национальной гвардии.

Эта операция была проведена под покровом темноты: к десяти часам вечера войска высадились на острове, а я направился назад в Монтевидео, ведя на буксире шлюп, служивший для перевозки орудий.

На обратном пути случилось одно из тех происшествий, которые иной раз порождает на свет воображение романистов и которые, будучи придуманы, должны доставлять последним большое удовлетворение.

Остров Свободы, лежащий от берега у Серро на расстоянии выстрела из небольшого орудия, находится в трех милях от Монтевидео.

Ветер, дувший с юга, вызывал в этой гавани волнение, соответствовавшее силе ветра, причем оно было особенно сильным между островом и молом столицы. Я находился в одной из тех лодок, имеющихся на торговых судах, которые благодаря своей широкой корме служат главным образом для выбирания якорей; такая лодка и была куплена правительством.

Вместе со мной были моряки, достойные участвовать в подобной операции. Мы вели на буксире тот самый баркас, или шлюп, на котором были доставлены орудия на остров.

Из-за волнения на море, а также потому, что нелегко было буксировать баркас, имевший почти кубическую форму и очень мелкую осадку, ибо на нем не было никакого груза, — мы двигались медленно, причем нас сильно сносило к северу, внутрь бухты. Неожиданно все одновременно заметили военные суда, шедшие с подветренной стороны на северо-запад. Они оказались так близко от нас, что вахтенный на носу одного из кораблей окликнул нас: «Кто здесь?» — «Молчите!», — приказал я своим людям, ибо это была, вне сомнения, неприятельская эскадра. Я попросил их шёпотом грести вдвое быстрее и производить как можно меньше шума веслами. Я ожидал, что после оповещения, сделанного вахтенным, на нас обрушится град пуль, но как это ни удивительно, мы смогли удалиться, пройдя почти под бушпритом[119] корабля «Бельграмо», который я узнал, и без всяких помех продолжали наш путь к Монтевидео.