Андрей Танасейчук - Эдгар По. Сумрачный гений Страница 37

Сборник «„Тамерлан“ и другие стихотворения» вышел анонимно — на его титульном листе автором значился некий «Бостонец» (A Bostonian). Почему Эдгар По скрылся за безликим псевдонимом? Едва ли сейчас можно найти вразумительный ответ на этот вопрос. Ясно одно: не робость заставила его скрываться. Робость, неуверенность в своих силах уже тогда были ему несвойственны — он был уверен в своем таланте. Может быть, опасался, что публикация книги под собственным именем вызовет гнев отчима — ведь тот считал поэзию никчемным делом? Даже если предположить, что это действительно было так, очевидно, что и отсутствием честолюбия автор не страдал — его стихи должны были «прогреметь» в национальном масштабе. Неужели он действительно рассчитывал (или надеялся) на такой резонанс? Бог весть! Но несколько экземпляров сборника он разослал по журналам. Откликов, увы, не последовало[69].

Всего Томас отпечатал пятьдесят экземпляров книжки и продавал их по 12 с половиной центов за штуку. Покупал их кто-нибудь или они выцветали и пылились в витрине типографского заведения на Вашингтон-стрит? Скорее всего последнее. Ведь К. Томас был только типографом (тем более начинающим), а не опытным издателем, и не имел необходимых контактов с книготорговцами. А без этих связей распространение книги было делом довольно проблематичным. Можно было надеяться, что кто-то заметит книжку в витрине и приобретет ее. Если кто-то и купил «Тамерлана» таким образом, едва ли речь может идти больше чем о нескольких случайно проданных экземплярах. Основным покупателем был, скорее всего, сам Эдгар По.

Книга вышла в начале июня. К этому времени в жизни поэта многое поменялось — судьба его совершила очередной поворот. Да и носил он теперь другое имя — не Эдгар Аллан По и не Генри Ле Рене, а Эдгар А. Перри и одет был не в партикулярное платье, а в мундир армии США.

Под именем «Эдгар А. Перри». 1827–1829

В солдата армии США поэт превратился 26 мая 1827 года, явившись в бостонский вербовочный офис. В армию он записался добровольно под именем Эдгар А. Перри.

Дж. Вудберри, один из биографов По, в начале 1880-х годов предпринял специальное расследование в связи с армейской службой поэта, переписывался с военным министерством и сотрудниками архива[70]. Личное дело «Эдгара А. Перри» сохранилось в анналах ведомства, и по просьбе биографа были высланы копии имеющихся там документов. Из них можно узнать, что По не только скрыл свое имя, но и добавил себе лет — в опросном листе, который заполняли с его слов, указано, что ему 22 года. В качестве места постоянного жительства он указал Бостон, а своим занятием в гражданской жизни назвал профессию клерка. Зачем он придумал все это? Остается только гадать.

Тем не менее документ военного ведомства сохранил приметы По, и это ценно: у него «серые глаза, каштановые волосы», он «худощавой комплекции, рост составляет пять футов восемь дюймов[71]». Его зачислили рядовым в одну из батарей Первого артиллерийского полка армии США, расквартированного в ту пору в форте Индепенденс, в пригороде Бостона.

К сожалению, никто из тех, с кем он нес службу, не оставил воспоминаний. Мы не знаем его должности и круга обязанностей, и версию о том, что он «уже с первых дней старался держаться поближе к квартирмейстерскому хозяйству», озвученную Г. Алленом, ни подтвердить, ни опровергнуть не можем.

От своих приемных родителей он явно скрывал, что служит в армии, — не случайно на письмах, которые он слал миссис Аллан в Ричмонд, в качестве адреса отправителя фигурирует и столица Российской империи — город Санкт-Петербург.

Чем было вызвано нежелание признаться, что он служит в армии? Ответ на этот вопрос очевиден: солдат — это поражение, косвенное признание правоты отчима, сулившего пасынку нищету, прозябание и голод. Той же причиной объясняются и письма из Санкт-Петербурга — это как раз успех, хотя никаких подробностей он не сообщал, уже сам факт пребывания в заморской столице подразумевал это.

Нетрудно догадаться, что́ привело поэта в армию и заставило влезть в тесный мундир — крайняя нужда: деньги кончились, а найти работу он не смог или не захотел искать. Прибегнуть к испытанному средству — займам — не представлялось возможным: ему как чужаку денег никто бы не дал, а о поручительстве отчима не могло идти и речи. Не мог он, видимо, рассчитывать и на поддержку миссис Аллан.

Решение стать солдатом было, конечно, спонтанным, как и многое в жизни Э. По, как прошедшей, так и будущей. Стандартный армейский контракт, который подписал поэт, предусматривал пятилетний срок службы. Собирался ли он все пять лет носить армейский мундир? Судя по всему, об этом обстоятельстве он поначалу не задумывался.

Первый месяц «Эдгар А. Перри», скорее всего, находился в расположении части безвылазно — проходил курс «молодого бойца». Так что свою книгу поэт впервые увидел не раньше конца июня — начала июля 1827 года. Видимо, тогда же разослал какое-то количество экземпляров в газеты и журналы. Если, конечно, этого не сделал сам К. Томас по просьбе По, который к тому времени уже знал, что скоро распрощается с Бостоном: был получен приказ о передислокации. Первый артиллерийский полк перебрасывали на юг страны, в Южную Каролину, в Чарлстон. Военным предстояло разместиться в форте Моултри на острове Салливан, расположенном у входа в Чарлстонскую бухту. Приказ предписывал подготовить полк к 31 октября. В реальности «переселение» состоялось в начале ноября.

Остров Салливан и выстроенная на нем крепость — примечательное место. С фортом связан целый ряд славных страниц американской истории: во время Войны за независимость здесь произошло важное сражение, в ходе которого американцы нанесли тяжелое поражение английскому флоту. В декабре 1860-го гарнизон крепости первым среди армейских подразделений Юга отказался поддержать мятежников-конфедератов, а на завершающем этапе Гражданской войны его мощные пушки успешно противостояли броненосцам северян, пытавшимся прорваться в гавань Чарлстона.

Эдгар По провел на острове ровно год. Трудно сказать, какие впечатления ему даровала воинская служба, а вот тот клочок суши, на котором он провел это время, отложился в его памяти совершенно отчетливо:

«Это очень странный остров. Он тянется в длину мили на три и состоит почти из одного морского песка. Ширина его нигде не превышает четверти мили. От материка он отделен едва заметным проливом, вода в котором с трудом пробивает себе путь сквозь тину и густой камыш — убежище болотных курочек. Деревьев на острове мало, и растут они плохо. Настоящего дерева не встретишь совсем. На западной оконечности острова, где возвышается форт Моултри и стоит несколько жалких строений, заселенных в летние месяцы городскими жителями, спасающимися от лихорадки и чарлстонской пыли, — можно увидеть колючую карликовую пальму. Зато весь остров, если не считать этого мыса на западе и белой, твердой, как камень, песчаной каймы на взморье, покрыт частой зарослью душистого мирта, столь высоко ценимого английскими садоводами. Кусты его достигают нередко пятнадцати-двадцати футов и образуют сплошную чащу, наполняющую воздух тяжким благоуханием и почти непроходимую для человека»[72].