Элизабет Хереш - Александра Страница 37

Отец Кирилла, не только старейший и самый уважаемый дядя Николая, но и командир полка русской армии с двадцатипятилетним стажем, наутро после отъезда сына врывается вне себя от возмущения в рабочий кабинет царя. На его решительное требование отменить распоряжение и сделать возможным возвращение Кирилла Николай отвечает молчанием. Великий князь теряет самообладание, ударяет кулаком по столу, срывает ордена с мундира, швыряет их на пол и с такой силой хлопает дверью, что раскалываются наличники.

Ни эта сцена, ни отставка великого князя не производят на царя никакого впечатления, и это вызывает неодобрение во всех кругах и приписывается влиянию царицы.

Не щадит критика и царицу. Позднее многие решения, — в том числе и политические, — которые вынесет царь вопреки советам своих министров, будут объяснять именно этим. Попытки указать ей на последствия подобного вредного влияния не достигают цели; если уж она в чем-то убеждена, то ни за что не откажется от своей позиции и соответствующего образа действий. Упорное игнорирование доброжелательных замечаний, даже со стороны великой княгини Марии Павловны, урожденной принцессы Мекленбург-Шверинской, некогда наставлявшей Александру в вопросах придворного этикета, все более изолирует молодую царицу.

Если в случае Кирилла сказывается личная неприязнь, то в иных ею руководят наилучшие побуждения. Хотя в первые годы Александра воздерживается от вмешательства в государственные дела, со временем она все сильнее попадает под власть идеи абсолютизма с исключительной ответственностью царя перед Богом. Торжественные ритуалы, через которые она прошла, попав в Россию, до сих пор у нее перед глазами, и, буквально воспринимая их символику, императрица становится главным врагом реформ на пути развития в направлении конституционной монархии, посягающих на самодержавие.

Поначалу негибкость проявляется только в мелочах придворного этикета. Так, генерал Мосолов, начальник канцелярии министра двора, сообщает, что из-за Александры возникли большие трудности, когда во время визита императорской четы в республиканскую Францию встал вопрос о порядке следования карет. Александра до последнего момента отказывалась подчиниться разработанному французами протоколу. Сидеть рядом с республиканским президентом уже само по себе было чрезмерным требованием. Но то, что царь должен ехать за ее каретой и тем самым за принимающей стороной, для нее было абсолютно неприемлемо. Во время ответного визита президента Эмиля Лубэ в Петербург та же проблема возникает вновь, только наоборот, и Александра отказывается понимать, что своим поведением не только не способствует, но даже вредит престижу и популярности царя.

Она также считает, что постоянно должна подчеркивать иерархическое положение Николая, чтобы не затушевывался образ монарха. Ее понятия о царской власти коренным образом разнятся с представлениями царя, для которого его положение настолько естественно, что не нуждается в дополнительном акцентировании.

Когда приезжает с визитом король Англии, речь заходит о небольших подарках, которые гость и хозяин дают главным адъютантам. Сначала Александра выступает против того, чтобы Николай сам распределял их; только когда ее заверяют, что король также занимается этим лично, она позволяет себя уговорить. Однако из бережливости хочет убедиться, что подарки царя не слишком щедры, и желает предварительно на них взглянуть. Она уже собирается некоторые из них отсортировать, когда изумленный начальник придворной канцелярии показывает ей, что получил от английского короля: серебряную табакерку, сплошь покрытую черной эмалью, с ажурным бриллиантовым вензелем! Николай быстро и своеобразно подводит черту: он распределяет подарки лично и произвольно решает, что кому достанется.

После этого эпизода за Александрой закрепляется репутация, с одной стороны, пуританской англичанки, а с другой стороны — чересчур экономной немки. Однако мелочность находится в вопиющем противоречии с русским характером, и в этом смысле Александра меньше всего может рассчитывать на понимание. Многолетний начальник придворной канцелярии Мосолов так формулирует свое мнение о царице:

«Особенно сильно проявилось ее желание защитить положение царя на фоне недостаточного понимания того, как здесь принято, когда единственный раз за все эти годы государь заболел. Было это в Ливадии, где он заразился тифом. Во-первых, она не разрешила, чтобы о его болезни сообщили — министр двора не мог даже телеграфировать матери государя (она объяснила, что сделает это сама); во-вторых, царица никого к нему не допускала, даже тех, кого он сам желал видеть. Наши законы обязывают правителя ежедневно принимать доклады, и, если по причине нездоровья это невозможно, назначить соправителей, временно принимающих на себя важнейшие обязанности. Однако даже на это царица не согласилась. С помощью энергичной старшей фрейлины княгини Барятынской, наконец, удалось с грехом пополам исправить ненормальную ситуацию, и к царю для подачи ежедневного доклада был снова допущен только директор придворной канцелярии.

В это время у Александры особенно ярко сказались умственные способности и кругозор маленькой немецкой принцессы, хорошей матери, любящей порядок и экономию в хозяйстве своего дома, но не могущей по внутреннему своему содержанию стать настоящей императрицей, что особенно жаль, так как при твердости ее характера она могла бы помочь государю. Увы, горизонты мысли государыни были много уже, чем у государя, вследствие чего ее помощь ему скорее вредила.

Странно, что две родные сестры, получившие одинаковое воспитание и образование, так разнились между собой. [Ее сестра] великая княгиня Елизавета Федоровна (Элла) после нескольких лет пребывания в России душою и понятиями стала совсем русской, тогда как императрица, любя Россию, до конца своего царствования не могла понять русскую душу — до своего трагического конца она говорила по-русски разве что со своими священниками и низшей прислугой, которые не понимали иностранных языков. Она не сумела внушить к себе той любви, которую внушала ее сестра…»

Стремление к популярности совершенно чуждо Александре. По ее мнению, при верном поведении правителей все остальное приложится, и что простой люд, которому она симпатизирует, и без того предан ей и царю. Так, например, уже будучи матерью нескольких детей и снова забеременев, перед железнодорожной поездкой с Николаем в Крым Александра отдает распоряжение, чтобы по пути не устраивалось никаких встреч, потому что она не могла показаться в таком положении. Приказу везде подчиняются — до одной станции, где губернатору не удалось удержать жителей небольшой деревушки, ожидавших императорский поезд на вокзале еще с ночи. Известие о проезде семьи государя разнеслось с быстротой молнии.