Вячеслав Лопатин - Суворов Страница 37

Генерал-Порутчик Игельштром при свидании с ним объяснил Ему всевысочайшим Вашего Императорского Величества рескриптом предписанное. Хан, будучи в руках, переменил глас свой и слушал объявленное с оказанием должного повиновения готовности исполнить высочайшую Вашего Императорского Величества волю.

Теперь делается приуготовление к его отъезду. Фрегат Святой Николай доставит Его в Таганрог, оттуда ж будет он продолжать путь свой в Воронеж. Я не оставил как в Воронеже, так и во все на пути места сообщить об оказании Ему повсюду благоприятства и принадлежащих почестей».

Расторопность в экспедиции на Тамань проявил младший брат известного впоследствии Осипа де Рибаса Эммануил, получивший от Потемкина чин майора.

Первого июня 1784 года Турчанинов писал из Петербурга: «Имею честь Вашей Светлости донесть, что Александр Васильевич Суворов приехал сюда неожидаемо, желал представлен быть Государыне для принесения благодарности за орден, и как здесь ни Графа Валентина Платоновича (Мусина-Пушкина, вице-президента Военной коллегии. — В. Л.), ни Безбородки (Александр Андреевич Безбородко в то время был членом Коллегии иностранных дел. — В. Л.) не было, то он просил Александра Дмитриевича (Ланского, фаворита императрицы. — В. Л.) о представлении его. По чему и приказано быть ему к столу.

По выходе Государыни к столу, по обычаю своему представился он двоекратным земным поклоном и, будучи весьма милостиво принят во время стола разговором, вышед из-за стола, повалился паки в ноги и откланялся.

На другой день ездил в Гатчину и, зделав то же самое, уехал сегодня в ночь в Москву.

Причину приезда своего объяснил так: видеть Матушку, поблагодарить за все милости и посмотреть дочь свою.

По возвращении его из Гатчина ездил я в город, чтобы поговорить с ним, где и узнал, что надобно ехать к Преосвященному, что я и исполнил. Будучи же там, узнал, что прежнее бешенство в семейных делах его не токмо возобновилось, но и превзошло всякие меры.

Володимирской дивизией он весьма доволен и благодарен. Но, кажется, что Москва по приезде его натолковала что-нибудь другое, без чего он бы, как кажется, не приехал. Впрочем, кроме семейных огорчений, ни о чем он не говорил и уехал довольный».

Картину, нарисованную наблюдательным и осведомленным Турчаниновым, подтверждает обширная переписка Суворова со Степаном Матвеевичем Кузнецовым, управляющим московским домом полководца. Александр Васильевич очень доверял ему и ласково называл Матвеичем. Эта часть семейного архива, хранившегося в одном из суворовских имений — селе Кончанском, дошла до нас благодаря историку-любителю Николаю Рыбкину. Служивший управляющим имением Рыбкин получил у наследников Суворова разрешение ознакомиться с архивом и опубликовал в 1874 году большие выдержки из него.

Письма подтверждают слова Турчанинова о семейной драме Александра Васильевича. «Матвеич! — пишет он 27 июля 1784 года. — Я решился всё забрать сюда в Ундол (одно из самых обширных суворовских имений, расположенное под Владимиром. — В. Л.) из Москвы, т. е. тамошнего моего дома: людей, вещи, бриллианты и письма».

Узнав о новом романе жены с секунд-майором Иваном Сырохневым, Суворов подал челобитную о разводе. Однако Синод поставил ему на вид отсутствие надлежащих свидетельств и «иных крепких доводов» и предложил начать бракоразводное дело в низшей инстанции.

«Ныне развод не в моде, — резюмирует огорченный Александр Васильевич, привыкший всё делать споро. — Об отрицании брака, думаю, нечего и помышлять». Получив известие о намерении тестя «поворотить жену к мужу», Суворов наставляет Матвеича перед беседой с членом Синода преосвященным Платоном, известным своим красноречием: «Скажи, что третичного брака быть не может и что я тебе велел объявить ему это на духу. Он сказал бы: "Того впредь не будет". Ты: "Ожегшись на молоке, станешь на воду дуть". Он: "Могут жить в одном доме розно". Ты: "Злой ея нрав всем известен, а он не придворный человек"». Дело о разводе остановилось.

В августе 1784 года Варвара Ивановна родила сына, которого назвали Аркадием. Суворов долго не признавал его. Никаких откликов на рождение мальчика в дошедших до нас письмах нет. Впервые он увидел Аркадия в 1797 году, когда к нему в Кончанское приехала дочь, графиня Наталья Александровна Зубова, с маленьким сыном и братом. Красивый, смышленый мальчик понравился старику, страдавшему от опалы и одиночества, и тот признал его сыном и принял большое участие в его обучении и воспитании. Пока же в письме от 28 декабря 1784 года из Кончанского Суворов приказывает Матвеичу: «Супругу Варвару Ивановну довольствовать регулярно из моего жалованья».

Похоже, гнев прошел, но боль осталась. Александр Васильевич решил выделить неверной жене скромное содержание. Запротестовал тесть, князь Иван Андреевич. Когда же он умер, Варвара Ивановна поселилась сначала в московском доме брата, потом в съемной квартире. Дела ее шли плохо, росли долги. Через три года супруга Суворова решилась обратиться к императрице. Московский главнокомандующий Петр Дмитриевич Еропкин писал 11 сентября 1787 года главному докладчику Екатерины графу Александру Андреевичу Безбородко: «По высочайшему соизволению всемилостивейшей Государыни, объявленному мне Вашим Сиятельством, хотя старался я доставить всевозможное спокойствие супруге Его Высокопревосходительства Александра Васильевича Суворова, но она требует еще приданых своих 12-ти образов, 13-ти серебряных вещей, слитка серебряного и пяти тысяч рублей денег. А как управляющий московским домом его показал, что в нем ничего принадлежащего не находится, и для того прошу Ваше Сиятельство о таковой претензии известить Его Высокопревосходительство Александра Васильевича с требованием противу оной решительного его положения к совершенному сего дела окончанию и меня уведомить».

Муж был готов возвратить требуемое Варварой Ивановной приданое, но она к этому вопросу более не возвращалась, а сам он был всецело занят важнейшим делом — готовился дать отпор туркам. Через три недели имя мужественного защитника Кинбурна прогремело не только в России, но и в Европе.

Александр Васильевич никогда не писал отставленной супруге и не одобрял ее переписки с дочерью. В завещании 1798 года он отписал все приобретенные им деревни дочери, все родовые и пожалованные за службу — сыну. Варваре Ивановне он не назначил ничего, оставшись непреклонным в отношении нарушительницы святости брачных уз.

В дни опалы Суворова кто-то посоветовал Варваре Ивановне обратиться к императору Павлу I с жалобой на скупость мужа и просьбой об увеличении выделенного ей содержания. Не без злорадства Павел Петрович велел непокорному фельдмаршалу оказать жене денежную помощь. Суворов повеление выполнил, но переписку с неверной супругой так и не возобновил.