Даниель Нони - Калигула Страница 37

Тиберий не интересовался, что изображалось на монетах, его же собственный выбор прослеживается довольно отчетливо. Он представлял себя правителем-философом, обрядившим в римские одеяния греческие идеи. Его пропаганда через надписи и изображения на монетах адресовалась по преимуществу образованной элите, а не простому народу. И поскольку эта пропаганда не принимала в расчет традиционный пантеон богов, то народная набожность как бы нашла выход в поклонении императору и его семье. Калигула унаследовал от Тиберия этот инструмент — своеобразную систему массовой информации через монеты. Культ императора облегчал ему доступ к наследованию власти.

XVIII. Культ императора — главный союзник Калигулы

Нелегко понять, какой могла быть политическая сила, сформировавшая культ императора, к которому было прочно привязано большинство общественного мнения Рима, Италии и даже провинций. Ведь большинство письменных источников далеки от восторженного отношения к императорской власти. Оставим в стороне более поздние свидетельства (Марциал, Плиний Младший, Тацит, Светоний, Дион Кассий), оценивавшие все с позиций своего времени, а также ранних авторов (Вергилий, Гораций, Овидий) и дадим слово современникам Калигулы.

Что определяло их оценки, чему или кому отдать предпочтение? Рвению Веллия Патеркула? Скептицизму Плиния Старшего? Внезапной перемене мнений у Сенеки с его «Трактатом о милосердии» и непочтительными памфлетами о превращении в тыкву императора Клавдия? Пожалуй, только внешние свидетели — Филон Александрийский, Иосиф Флавий из Палестины или Страбон с берегов Понта Эвксинского — помогают понять это явление, буквально вознесшее Калигулу к высшей власти.

Преклонение перед императором своими корнями уходит в культ человека — важный элемент римской религиозности. Для римлян каждый человек заключал в себе божественную сущность — genius (гений). По их убеждениям, культ гения сопровождал человека на протяжении всей жизни, укреплял его и семью и был предметом домашнего поклонения со стороны мужа и жены, детей, вольноотпущенников и рабов.

Когда благодетели государства получали звание «отца Отечества», они входили в семью каждого римлянина и, чтобы придать больше пафоса этой привязанности, общественные и частные пиршества стали ареной жертвенных возлияний в честь Камилла, изгнавшего из Рима галлов, Сципиона, победившего Ганнибала, Мария, отбившего нашествие кимеров и тевтонов. Эти «спасители Отечества», признанные сенатом, почитались всеми римскими гражданами. Цезарь, получивший звание «слуги Отечества», и Август — «отец Отечества», превратили обычай клятвы в общественно значимую присягу.

Культ правителя существовал также в эллинистических монархиях. Сакральная преданность вождям практиковалась у кельтских и иберийских племен, у греков и варваров. Это объяснялось тем, что боги были недоступны, а правители находились рядом и их благодеяния были реальные и ощутимые. Август, положивший конец тридцатилетней гражданской войне и простивший своих врагов, вернул Рим и провинции к процветанию, что принесло ему невиданную популярность. Он был окружен всеобщим преклонением и культ в честь Августа означал признание его как благодетеля в противовес кучке сенаторов и всадников, приверженных идеалам «республики».

Труднее понять, почему культ императора продолжался при Тиберии и, более того, стал еще прочнее. Главная причина, скорее всего, коренится в деятельности того же Августа, который заложил прочные основы подобного культа. Он признал божественность своего приемного отца Юлия Цезаря и когда в 27 году до н.э. получил имя Августа, то стал именоваться «император Цезарь, сын божественного Юлия». Затем, в годы своего принципата, Август мог часто видеть, как преклонялись перед членами его семьи, в основном, за пределами Рима среди перегринов (провинциалов) — греков и варваров, а также среди тех, кто недавно получил римское гражданство.

В свою очередь, сам Август, придерживаясь римской аристократической традиции, где благочестие и набожность проявлялись, в частности, в привязанности к своим родителям и своим детям, весьма энергично увязывал культ императора с династическим культом, в том числе и по отношению к своим умершим детям — Гаю и Луцию.

После смерти Август был обожествлен коллегией жрецов совместно с членами своей семьи и самыми знатными сенаторами. В колониях, муниципиях и других городах обожествление Августа осуществляли коллегии, включавшие местную элиту, свободных людей и вольноотпущенников! Август оставил институты, прочно связанные с его семьей, — храмы, жертвенники и места для жертвоприношений, жрецов; все это находилось и в самом Риме, и в Италии и провинциях. Представители трех Галлий (Аквитании, Мугдунской провинции и Бельгики) собирались у Лионского жертвенника. Жители Нарбоннской Галлии довольствовались Нарбоннским жертвенником. За короткое время жители всей империи приняли участие в этом обожествлении Августа.

Некоторые суеверия и пережитки не роняли репутацию императорской семьи: вдовы Августа Ливии, его сына Тиберия, его внуков Германика и Друза II. Ливия и Тиберий отождествлялись с деяниями Августа, что придавало им особый смысл. Да и если бы было иначе, то это могло означать возвращение власти к сенату, чего, кроме некоторых сенатов, никто не хотел.

Читая Тацита, Светония или Диона Кассия, складывается впечатление, что Тиберия все ненавидели, презирали или боялись. Вряд ли с этим можно согласиться, так как без искренней привязанности к личности правителя принципат Тиберия не смог бы длиться так долго. В сущности, для римлян Тиберий олицетворял мир и спокойствие, конец войн, успешное управление. Поэтому большинство римлян, как и жители провинций, не желали возвращения к аристократической республике, когда грабили провинции и шла гражданская война. Конечно, общественное мнение не было уверено в том, что новая государственная власть будет прочной, скорее, наоборот. Но опасения возврата прежнего режима только более укрепляли культ императора.

Тиберий наводил ужас только на несколько десятков человек среди его близких и сенаторов. Он безбоязненно встречал насмешки, исходящие от этих людей. Римский же народ, несомненно, был недоволен его длительным пребыванием вне столицы и его политикой ограничения зрелищ, но он знал, что император недалеко и всегда готов быстро и эффективно помочь в случае несчастья — пожара, нехватки продуктов или денег. Как должностное лицо, Тиберий успешно осуществлял свои обязанности, чего нельзя было сказать о других магистратах и о сенате, где сенаторы поносили друг друга в бесконечных судебных процессах. Сама личность принцепса не была в Риме особенно популярной, однако никто не оспаривал его легитимность.