Александр Долгов - Цой: черный квадрат Страница 37

В августе минуло десять лет со дня гибели Виктора Цоя, и было очевидно, что на обложке августовского номера должен быть он. На руках у Долгова был красивейший слайд Андрея Усова: на фоне чистого синего неба, на каменном выступе спиной стоят обнаженные люди…

Из книги «FUZZbook»

Андрей «Вилли» Усов: Июль 1983 года. Поселок Солнечное, по дороге в Репино. Мы ездили на велосипедах. Это было сумасшедшее замечательное время, когда мы жили очень весело, интересно, много путешествовали, часто встречались, и времени хватало на все… Первая сессия с Виктором – когда все собрались и поехали в Солнечное, я решил сделать такие снимки. Раздел несколько человек, в том числе Витю, и они встали на каменной стене. По дороге в Репино есть такой пляжик с остатками бетонной стены – может быть, это какие-то оборонительные укрепления были в войну… Я уже видел графику, черную графику на фоне неба бледно-голубого. Единственное, что мне нужно было их ставить – просчитать повороты, изгибы тел… И Витя стоял очень стеснительно. Он, наверное, не позировал обнаженным раньше. Но потом мы так развеселились, что голые качались на качелях, бегали по воде и купались. Потом мне сказали: «Прекрати фотографировать! Или раздевайся сам…» И вот я с ними голый бегал с фотоаппаратом. Ну, дети природы. Вообще, этот возраст – правда, мне-то тогда было много, 32 года! Я же был мужик с опытом – и все равно как мальчишка, как жеребенок… Мы все носились, брызгались, хохотали. Ветер, солнце, природа и голые люди. Без всякого стеснения. Я думаю, те снимки показывать время не пришло… Как-то наша страна еще картошки не наелась с точки зрения эстетики обнаженки. И когда видишь эти похабные журналы, о которых кто-то когда-то мечтал… Не хочу, чтобы это сейчас рассматривалось как предмет «клубнички». Не то время. Это совершенно другое состояние людей. И оценка, скорее всего, будет интереснее попозже. Сейчас я даю этот кадр только потому, что Вити с нами нет. Десять лет. Жутко быстро пролетели эти десять лет… И семнадцать лет с той съемки.

«FUZZ»: На стенке раздевались, потому что…

Андрей: Хотелось все это сделать быстро, а потом уже все перетекло в совершенно другое состояние. Перестали одеваться – так вся одежда и валялась.

«FUZZ»: Сначала стенка была, а пляж потом?

Андрей: Да, пляж потом…

Мы ходили по пляжам, у Вити в руках был плетеный из кожи настоящий цирковой хлыст, бич, с заплетенным на конце свинцовым грузиком. И Витя виртуозно владел этим бичом – он посылал его, спокойно лежавшего на земле, тот взвивался и ударял именно в то место, в которое Витя хотел: он сбивал кусочек коры с дерева, мог хлыст заплести вокруг дерева, мог ударить и срубить какую-нибудь травинку… Когда же я брал в руки этот хлыст, он говорил: «Осторожно! Он на тебя нападет!»

Потом мы снимались еще в травах на берегу реки Сестры. Ну, это было комариное царство. Ну, представь себе, что эта вот команда, распаренная велосипедным пробегом, проехавшая десяток километров, достаточно уже потная, раздевается. И комары налетают отовсюду на этот чудный благоухающий коллектив…

Была книга, сделанная на такой, как я называю, «селедочной» газетной бумаге с очень плохо различимыми черно-белыми фотографиями, где Витя стоит в одиночестве на стене, и рядом, на соседней полосе – Боб с велосипедом в цветущем иван-чае. Тот кадр, о котором я говорил, который никогда больше нигде не воспроизводился. Тоже черно-белый… Была выставка у меня в Манеже в 1995 году персональная – там эта картинка с Цоем была. Впоследствии она попала в «Эвардз галлери», Вашингтон.

FUZZ № 7-8/2002

Король Брода

Фильмы Рашида Нугманова стали классикой жанра еще до появления на экранах фильмов о рок-музыкантах и популярных роликов. Самобытная манера лирика-импровизатора позволила режиссеру не только уйти от стандартных стилистических решений, но и указать предполагаемым последователям возможные пути развития отечественного рок-кинематографа (последователями, увы, не востребованные).

Беседа Александра ДОЛГОВА с мэтром киноискусства состоялась в кулуарах фестиваля «Чистые грезы» (ноябрь 2003 года, ЛДМ), председателем жюри которого Нугманов и был.

Начало

Рашид Нугманов: Я вырос на роке, на рок-н-ролле. В конце пятидесятых в Алма-Ате появились стиляги, центральная улица города стала именоваться Бродом. Там постоянно слонялись ребята, – я знал их благодаря брату Мурату, который был старше меня на восемь лет: такая полустиляжная, полублатная среда… И были древние магнитофоны с пленкой «Тип 2» (потом «Тип 6»), ужасающего качества записи. Потом THE BEATLES появились. Первая настоящая пластинка, которую я держал в руках – «Help!». Но никогда – с начала шестидесятых, когда мне было лет семь, и до начала восьмидесятых, когда дело уже шло к тридцати – мне и в голову не могло прийти, что эта музыка может появиться в России, в Советском Союзе, и песни могут исполняться на русском языке. Все, что было до восьмидесятых – не удовлетворяло. Это была либо откровенная попса, либо рафинированный «калькированный» рок с дебильными текстами. Когда появилась МАШИНА ВРЕМЕНИ, я даже не воспринял Макаревича как представителя настоящего рок-н-ролла. Так, подражатели какие-то. Разновидность советской эстрады. МАШИНА не могла встать на одну полку с тем, что я тогда слушал…

Король Брода

«FUZZ»: Если говорить о Броде – ведь с намерения написать книгу о нем и началась ваша творческая биография?

Рашид: Верно. Где-то с начала восьмидесятых годов я начал собирать материалы на эту тему. Я еще не знал, что это будет – то ли роман художественный, то ли сборник воспоминаний… Но название уже было. «Король Брода» – книга о моем старшем брате. Я много разговаривал на эту тему с ним, со всеми его друзьями, – известными персонажами той полублатной среды, и собрал огромное количество историй. Собирал, собирал, собирал… А потом, году в 1983-м, появилась мыслишка сменить профессию. После окончания Архитектурного института я три года проработал в конторе, и мне в какой-то момент просто осточертело там сидеть. Брат в то время работал в Обществе охраны памятников культуры Казахстана – ему это тоже порядком надоело. А, надо сказать, он к тому времени очень увлекся фотографией, просто великолепно стал снимать. У него проснулось какое-то природное чутье… И вот, я понял необходимость поменять что-то в жизни кардинально, что-то делать, и решил поступать во ВГИК на режиссуру. Старший брат несколько неожиданно решил поступать тоже – на операторский. Поехали в Москву, и оба поступили с первого раза. И идея написать книгу совершенно естественным образом трансформировалась в мысль снять фильм. На основе своих записей я стал потихонечку писать сценарий. А фильм – это, разумеется, не только изображение. Это и звук, и люди, которые этот звук делают. От идеи использовать, скажем так, аутентичную музыку я отказался сразу. Просто потому, что она для моих целей не годилась – ребята тогда, в шестидесятых, бренчали что-то «под THE BEATLES», какие-то блатные песни – это все был не тот уровень. И тут я подумал о Цое, и понял, что его музыка – как раз то, что мне надо. Она абсолютно точно укладывалась в канву фильма, даже каким-то образом поднимала всё на новый уровень, оставаясь при этом адекватной. Словом, еще не будучи знакомым с Цоем, я понял, что это именно тот человек, который мне нужен. Просто не мог человек, поющий такие песни, оказаться обломным…