Анна Федорец - Савва Морозов Страница 37

Такое решение суда стало настоящей сенсацией. Правительство не на шутку встревожилось, осознав, какие последствия оно может за собою повлечь. Именно рабочие впоследствии станут удобным орудием, при помощи которого будет разрушено здание Российской империи. Более мобильное, более агрессивное, привыкшее к сплоченным действиям и лучше поддающееся агитации, чем раскиданное по всей стране, привязанное к земле крестьянство. Вскоре после окончания майского процесса «последовало высочайшее повеление, чтобы дела о беспорядках рабочих на фабриках в окружных судах производились без участия присяжных». Однако это распоряжение опоздало. Опасный прецедент уже был создан. В донесении от 6 июня 1886 года Н. И. Воронов писал о «бессмысленном и безобразнейшем» оправдательном вердикте: это «…событие встревожило власти, которые менее всего ожидали такого исхода дел, на фабрикантов навело панику и озадачило их, но на фабричных рабочих, и в особенности же на вожаков стачек и руководителей всяких беспорядков оно произвело торжество, дав вместе надежду, что и в будущем их незаконные действия останутся безнаказанными». Впоследствии опасения жандармского полковника получат подтверждение делом. Стачки рабочих, в том числе организованные извне, станут привычным явлением российской жизни, а от стачек недалеко и до демонстраций…

Такой оборот дела негативно сказался на психике и самочувствии Тимофея Саввича. Пять дней, которые длился судебный процесс, подкосили здоровье еще крепкого, но пожилого человека. Любимое дело, которому он посвятил всю жизнь, в которое вложил душу, вдруг показало себя с неприглядной стороны, причинило старому хозяину сильную боль. С этого момента Тимофей Саввич стал понемногу сдавать. По словам Саввы Тимофеевича в изложении А. Н. Сереброва, «приехал отец из суда — и прямо в постель. Целый месяц пролежал в горячке. Встал совсем другим человеком: состарился, озлобился, о фабрике и слышать не хочет. Продать ее, а деньги в банк, — там спокойнее, и никаких рабочих! Кабы не матушка моя, Марья Федоровна, быть бы мне теперь банкиром! Она его уговорила» оставить предприятие пайщикам, большую часть которых составляли члены семейства Морозовых.

Оправившись от потрясения, Тимофей Саввич начал потихоньку удаляться от дел. Поручив свои обязанности директора-распорядителя другим членам правления — зятю А. А. Назарову, затем старшему сыну, владелец Никольской мануфактуры отправлялся в Крым восстанавливать подорванное здоровье. Теперь старшему сыну, Савве Тимофеевичу, пришлось вникать в дела предприятия гораздо глубже. Впрочем, полноценное погружение произошло не сразу. Ведение основных дел фирмы взяла на себя Мария Федоровна Морозова, ей помогали другие пайщики. А Савва, хотя работа на семейном предприятии и стала отнимать у него гораздо больше времени, по-прежнему пытался совмещать ее с учебой.

Как уже было сказано, в мае 1885 года Савва Тимофеевич окончил курс университетского обучения со степенью кандидата, после чего подал прошение на написание кандидатского рассуждения. Однако с марта 1885 года он исполнял функции одного из директоров Товарищества Никольской мануфактуры. Очевидно, директорская должность требовала гораздо больше времени, нежели он предполагал. По-прежнему продолжался кризис, вызывавший отчаяние у многих промышленников. Так, крупный промышленник Н. К. Крестовников писал: «В 1885 году происходит в нас сильный поворот к пессимизму. Мы стараемся сократить расход на содержание контор, складов; сокращаем число комиссионерств и в результате доходим до сокращения сбыта… Дух наш поник, и мы снова заговорили о ликвидации!»[139] Чтобы удержаться на плаву, приходилось предпринимать гораздо больше усилий, нежели в более благополучные годы. Кроме того, весь 1885 год, как и первая половина 1886-го, для семейства Морозовых прошел в напряженном ожидании суда.

Выполнить учебно-квалификационную работу в срок С. Т. Морозов не успел, о чем свидетельствует его новое прошение на имя ректора Московского университета. Оно составлено 12 февраля 1886 года, через четыре дня после первого судебного процесса по делу зачинщиков Морозовской стачки (проходил 7–8 февраля). Морозов писал: «Имею честь покорнейше просить Ваше Превосходительство отсрочить мне свидетельство на жительство впредь на 6 месяцев, так как мне кандидатское разсуждение отложено на означенный выше срок».[140] Однако даже то, что ему пошли навстречу и предоставили дополнительное время, не спасло молодого купца. С каждым месяцем он все сильнее втягивался в дела мануфактуры. В начале августа 1887 года Тимофей Саввич отправился в Крым поправлять здоровье. Вернулся из поездки он только 14 октября. На протяжении этого времени его старший сын исполнял обязанности отца по фабрикам. «В следующем году эта ситуация повторилась. Таким образом, он (Тимофей Саввич. — А. Ф.) сумел подготовить членов Правления к самостоятельной работе в качестве руководителей».[141]

Очевидно, осенью 1887 года Савва Морозов окончательно осознал, что, в силу сложившихся обстоятельств, он так и не сумеет написать квалификационную работу. Поэтому 4 ноября 1887 года он вновь подал на имя ректора прошение, где говорилось: «Честь имею просить Ваше превосходительство об утверждении меня в звании действительнаго студента[142] ввиду того, что мною не предоставлено своевременно кандидатское разсуждение». Аттестат об окончании Императорского Московского университета Савва Тимофеевич Морозов получил 17 декабря 1887 года. Документ свидетельствовал, что С. Т. Морозов «…при отличном поведении окончил курс по отделению естественных наук Физико-математическаго факультета и за оказанные им хорошие успехи, определением Университетского Совета, 31 октября 1887 года состоявшимся, утвержден в звании действительнаго студента».[143]

Начиная с осени 1887 года дела мануфактуры должны были поглотить Савву Тимофеевича целиком. Тем более что его младший брат Сергей «из-за своей нервной болезни» постоянно уклонялся от участия в делах фирмы. «С конца 1887 года С. Т. Морозов как директор Правления Никольской мануфактуры стал получать жалованье и наградные, что в 1888 году составило 30 300 рублей в год. Имел он в то время и собственное движимое имущество, включавшее высокодоходные паи Трехгорного пивоваренного общества, Купеческого банка и акции Торгового банка».[144] Тогда же, в 1887 году, Савва Тимофеевич был выбран кандидатом в директора Товарищества «Братья Крестовниковы и К°», паями которого он также располагал.[145] Казалось бы, в таких обстоятельствах С. Т. Морозов мог похоронить надежду когда-либо состояться на научном поприще. Тем не менее у него оставался еще один шанс.