Александр Каневский - Смейся, паяц! Страница 38

Каждый год, весной, она на электричке доезжала до Белой Церкви, потом на автобусе – до станции, оттуда пешком, с торбой на плече, добиралась до своей будки, встречалась с курицей и на своём крохотном участке сажала картошку.

– В осэни собэру урожай! – гордо говорила она.

– Сколько вы думаете собрать картошки? – как-то спросил я.

– Мешок, нэ мэньше. Продам и будуть гроши.

– За сколько надеетесь продать?

– Рублив двадцять получу.

– Филипповна! Я вам дам тридцать – не езжайте, вы же не дотащите мешок!

– Як можно – то ж мое хозяйство!

Осенью она опять ездила в «своё поместье», выкапывала картошку и, совершенно непонятным образом, каким-то чудом, дотаскивала полный мешок до нашей квартиры. Неухоженная, беспризорная картошка вырастала величиной в горох, но Филипповна ею очень гордилась:

– В цьому роци добрый урожай!

Когда она первый раз припёрла свой мешок и, обессиленная, упала на диван и заснула, я выбросил эту пародию на картошку в мусорник, а, когда она проснулась, сказал, что налетели соседи и раскупили весь мешок. Затем вручил ей тридцать рублей, якобы полученные за картошку. Надо было видеть, каким счастьем светились её глаза.

– А вы казалы нэ ихаты! Ни, хозяйство – цэ вэлыке подспорье!

Сквозь всю свою жизнь она пронесла одну большую, пламенную страсть: мечтала попасть в больницу. Однажды простудилась, сильно кашляла. Вызванный нами врач определил воспаление лёгких. Вместо того, чтоб огорчиться, она обрадовалась:

Конец ознакомительного фрагмента.