Артем Драбкин - По локоть в крови. Красный Крест Красной Армии Страница 38

Продолжалась интенсивная учеба. Усвоение материала давалось мне легко. Сказывались знания, приобретенные в педучилище и школе. Из материальной части в полку было два 76-мм орудия, выпуска 1912 года. На них по очереди каждая батарея проводила занятия. В каждой батарее было по одному карабину. Полк был на конной тяге. Получили коней. Кони были монгольской породы. Малорослые, но выносливые. Самое трудное было то, что они были полудикие. Зима 1941/42 г. была очень суровой. Дули бураны, были сильные морозы. Что такое буран в степи, литераторы описывали много раз, но чтобы понять это явление природы, надо его пережить. Вот в один из таких буранов нас подняли по тревоге. Эта тревога запомнилась особо. Оказалось, вырвались из стойл лошади и ушли в степь в буран. Три дня всем полком отыскивали и загоняли лошадей. Это был трудный урок солдатской жизни. Благо на второй день буран утих, и лошадиная эпопея закончилась благополучно.

В феврале меня вызвал комиссар полка. Расспросил, как служится добровольцу, что пишут из дома, кто еще из близких в армии, как складываются взаимоотношения с товарищами, и др. вопросы. Комиссар располагал к откровенности. Я старался ответить на заданные вопросы. В конце беседы комиссар сказал, что на полк пришла разнарядка на одного человека на учебу, и меня решено отправить в училище, и это училище медицинское. Я ожидал всякое, но чтобы в медицинское, даже не предполагал. Я спросил, а в строевое нельзя? Комиссар ответил, что есть такое слово «надо», которое затмевает собой любые личные желания и потребности. Слово «надо» равносильно слову «приказ». С тех пор вся служба, да, пожалуй, и вся жизнь, у меня прошла под магическим словом «надо». От комиссара ушел с раздвоенным чувством. С одной стороны — гордость. С полка один человек — и это я. С другой — горечь. Опять учеба, а не фронт. Простился с товарищами. Получил документы и отправился в г. Омск, где находилось училище. Омск был городом военных училищ. В нем находились два пехотных, два танковых, авиационное, интендантское и военно-медицинское училища.

Ленинградское военно-медицинское училище им. Щорса эвакуировано было в г. Омск из Ленинграда. Это училище было самым старым в России. Создано указом Петра I, как школа лекарских помощников. Училище выпускало фельдшеров для военно-морского флота и для сухопутных войск. В Омске училище располагалось в старой крепости, построенной в середине XIX века. Училище было под патронажем Военно-медицинской академии. Училищу было присвоено имя героя Гражданской войны, легендарного начдива, фельдшера по образованию H.A. Щорса. При эвакуации из Ленинграда вместе с личным составом и профессорско-преподавательскими кадрами была вывезена материально-техническая и учебная база. Училище располагало всем необходимым для подготовки высококвалифицированных специалистов. Училище имело право пользоваться всем необходимым, что было в Омском медицинском институте, особенно анатомическим центром, которого не было в училище. В целом же учебная база училища была на порядок выше институтской, и студенты института периодически пользовались ею. При распределении по подразделениям я оказался в первом взводе. В роте было четыре взвода по сорок человек. Состав курсантов был неоднороден. По возрасту от 18 до 30 лет. Со средним образованием были единицы. В основном с неполным средним, т. е. с 7 классами школы. В роте были и те, кто уже участвовал в боях. Командиры отделений. Помощники командиров взводов были назначены из курсантов. Командиром первого отделения был назначен курсант Азаров, а помощником командира взвода курсант Соколов, который был переведен в наше училище из авиационного. Курсовым командиром 1 и 2-го взводов был лейтенант Коварский — выпускник училища. Начальником училища был подполковник медицинской службы Георгиевский, который впоследствии стал генералом и начальником Военно-медицинской академии. Высококвалифицированными специалистами были преподаватели. Кандидатов и докторов медицинских наук в училище было больше, чем в медицинском институте. Доброжелательность преподавателей, прекрасная учебная база обеспечивали усвоение материала. Учебная нагрузка была очень большой. По 8–10 часов специальной подготовки, четыре часа самоподготовки, плюс несение внутренней и гарнизонной службы. Учеба увлекла. Я успешно осваивал учебный материал. Особое внимание уделялось военно-полевой хирургии. Практику проходили в военных госпиталях и гражданских поликлиниках. Врачи этих лечебных учреждений высоко оценивали знания и прилежность курсантов при выполнении тех или иных процедур. Курсантам доверяли ассистирование при операциях, дачи наркоза, перевязки при сложных ранениях и многое другое. Конечно, не всем курсантам была под силу учебная нагрузка. Некоторым присваивали сержантские звания и отправляли в части на должности санинструкторов. Немало времени занимала общевойсковая подготовка и медико-санитарная тактика. В декабре 1942 г. пять наиболее успевающих курсантов откомандировали на фронт в качестве стажеров. В их числе оказался и я. Предписание гласило: убыть в распоряжение отдела кадров Главного медико-санитарного управления. В Москву прибыли без приключений. В отделе кадров нас направили на разные фронты. Мне выпала доля убыть на Сталинградский фронт. Добрался туда с большими трудностями. Сначала пристроился в воинский эшелон, идущий на юг. Потом на перекладных. Я потерял счет, сколько раз у меня проверяли документы. Медико-санитарное управление нашел в небольшом селении — какой-то Яр. В отделе кадров встретили неприветливо. Майор, кто он по должности, не знаю, после кратковременного раздумья сказал: прибыла отдельная рота морской пехоты, пойдете туда фельдшером. Рассказал, как добраться до станции Гнилоаксайская, там находился медсанбат. Перед этим долго водил пальцем по карте. Вручил предписание. В бланк вписал звание и фамилию. При этом сказал: в медсанбате вам скажут, где рота. От этой встречи осталось тягостное впечатление. Добрался до медсанбата. После проверки документов сказали, что с роты есть раненые, они расскажут, как добраться до роты. Один матрос с легким ранением вызвался проводить меня в роту.

Пришли в роту уже под вечер. Рота занимала оборону недалеко от станции Заря. Доложил командиру роты. При докладе один из присутствующих изрек, что нам еще пацанов не хватало. Командир роты его оборвал, а я стоял как в воду опущенный. Я спросил: где медпункт? Медпункта как такового не было. Командир роты одному из присутствующих сказал, чтобы взял людей для оборудования медпункта, и указал место. Пока матросы оборудовали медпункт (землянку), я с одним матросом вернулся в медсанбат, чтобы что-то взять для медпункта. В медсанбате с проволочками ходил от одного начальника к другому, получил перевязочный материал, несколько шин, некоторые медикаменты, необходимые для оказания первой помощи при ранениях. Получилась приличная ноша. Нам с матросом повезло. Нас догнала повозка, которая ехала как раз на станцию Заря. Вернулись в роту уже затемно. Командир роты распорядился провести меня по взводам роты. Знакомство было коротким. Матрос говорил: «Это наш доктор». Рота располагалась в траншеях, периодически была стрельба. При взрывах я кланялся. Матрос подбадривал, мол, привыкай. Вернулись к командиру роты. Матрос доложил. Упомянул, что я кланялся от стрельбы. Мне было сказано, что у нас не прячутся и спину не показывают. Я как-то быстро среагировал и сказал: «А если вас заденет, мне вас тащить задом наперед?» Смех присутствующих. Командир роты ответил: «Посмотрим». В общем, встреча настороженная, чужой человек, как он поведет себя. В роте все друг друга знали. Сформирована рота была в Хабаровске и срочно переброшена под Сталинград. Рота большая. Около 200 человек. Уже несколько дней участвовала в боях, понесла потери. Матроса оставили со мной в качестве санитара. На второй день дали еще одного. Под медпункт приспособили воронку от снаряда, углубили и сделали небольшое перекрытие. Медсанбат был недалеко. Это меня радовало.