Куриный бульон для души. Дух Рождества. 101 история о самом чудесном времени в году - Эми Ньюмарк Страница 38

Когда я несла противень в столовую, то вспоминала маму. Как она сидела за столом с крошечным ножом для чистки овощей, разрезала помадку, складывала ее в отдельные контейнеры с крышками и приговаривала: «Надо резать на один укус. Никому, на самом деле, не хочется разжевывать большой кусок помадки». Я вздохнула. Жаль, она этого больше не делает. Мне так не хватает маминого терпения.

Я подбросила в камин два полена, включила плейлист из рождественских песен и пошла разогревать духовку. Батончики с начинкой – всеобщие любимцы – просты в приготовлении и очень вкусны. Я поставила в духовку две пачки масла, чтобы растопились, и вспомнила, как мама с годами стала больше любить заниматься выпечкой, чем лепкой конфет. Артрит не позволял ей подолгу стоять над кипящими кастрюлями, но она могла приготовить пирог с тыквой или орехами, не вставая со своего стула. «Донна, не забудь постучать по хлебу, чтобы убедиться, что он готов», – кричала она мне, когда по дому разносился неподражаемый аромат булочек с маком. Мой нюх не идет ни в какое сравнение с маминым, поэтому приходится пользоваться таймером.

Перебирая оставшиеся рецепты, я наткнулась на своего старого врага… Суфле «Блаженство». Помню, как мы с мамой по очереди отчаянно взбивали белую густую смесь, пытаясь найти золотую середину между слишком жидкой и слишком густой. Но сейчас я решила, что жизнь слишком коротка, чтобы пытаться провернуть этот рецепт в одиночку. Оправдывая свою трусость, я убеждала себя, что «Блаженство» не такое уж и вкусное.

На улице стемнело. Перед моим окном зажегся фонарь. Снежинки медленно падали в лучах уличных ламп. Я еле стояла на ногах, а руки ныли от монотонных обмакиваний крендельков и кокосовых шариков, от бесконечного измельчения орехов и шоколада. Двадцать пять лет эту работу делали две женщины. Чтобы выполнить ее в одиночку, мне понадобится два дня.

Я прибралась на кухне и разложила оставшиеся припасы по шкафам. Мой уголок кожаного дивана так и манил меня. Я выключила верхний свет, сняла туфли и расслабилась в огоньках рождественской елки, стоявшей в углу. Думала о семье, традициях и будущем. Положив голову на диван, я все еще слышала ее шепот: «Давай начнем завтра пораньше, Донна». Это самые сладкие воспоминания.

Донна Вомак

Семейная традиция

Креативность требует избавиться от привычных шаблонов и посмотреть на вещи по‐новому.

ЭДВАРД ДЕ БОНО

В детстве родители каждое первое декабря дарили нам с сестрой адвент‐календарь [21]с шоколадками или мармеладом. Мы с сестрой ели угощения по очереди: одна – в четные, другая – в нечетные дни.

Когда у меня появилась собственная семья, мои родители продолжили эту традицию с моим сыном – своим внуком. Каждое декабрьское утро Гэвин бегал к календарю и искал следующую дату, чтобы открыть крошечную дверцу и найти внутри сладкий сюрприз. Потом он подрос, и сладости стали интересовать его гораздо меньше, поэтому календарь оставался без внимания.

Однажды в январе я взяла со стола полуоткрытый календарь, чтобы выбросить его, и печально покачала головой.

– Думаю, традиции пришел конец, – сказала я.

– Можно придумать что‐нибудь получше. Он ведь не особенно любит сладкое, – сказал мой муж Дэниел, взяв у меня календарь и открыв забытое окошко.

– Например? – спросила я, не понимая, что он предлагает.

Дэн попробовал кусочек забытой шоколадки.

– Фууу… Ты сама это пробовала?

Я откусила кусочек. Этот шоколад был ужасен – намного хуже, чем тот, на котором я выросла.

– Ну и дрянь, – сказала я, выплевывая недоеденный кусок на салфетку.

Муж многозначительно усмехнулся. Клянусь, я слышала, как у него скрипели мозги. Но он был готов принять этот вызов.

Первый адвент‐календарь, который он сделал для нашего сына, был заполнен обычными фигурками из наборов лего, которые мы недорого купили с рук. Каждую фигурку мы сложили в коробочку и пронумеровали. Затем всю коробку завернули в бумагу.

Гэвину тогда было семь лет, и ему очень понравился этот подарок. Он часами собирал своих человечков и играл с ними. Это был успех.

На следующий год муж купил набор‐конструктор и выдавал сыну по несколько деталей каждый день. Гэвину пришлось гадать, что это будет. Инструкцию он получил лишь в последний день.

Потом Дэн дарил сыну коллекционные карточки для любимой игры, по одной в день.

Мужу было так же весело собирать календарь, как сыну открывать его, а я была счастлива, что рождественская традиция живет.

Нашей дочери был всего год, когда она получила свой первый адвент‐календарь, а для Гэвина традиция продолжалась уже много лет.

– Ты не староват для этого? – подколол его как‐то раз Дэн. Сын уже учился в выпускном классе, но все так же 1 декабря вскочил с кровати и первым делом побежал к своему адвент‐календарю, чтобы посмотреть, какой сюрприз его ждет в этот раз. За ним поспешила и его младшая сестра в пижаме.

– Нет, конечно, – засмеялся Гэвин.

– Он и в тридцать лет будет все так же ждать свой календарь, – в шутку сказала я.

– Вы с папой создали для меня эту традицию, и я с нетерпением жду, когда смогу делать так же для своих детей. Мне многое не нравится в Рождестве, – признался мой сын, перечислив излишние траты, ажиотаж и суету. – Но календарь – это очень трогательный подарок. Он много значит для меня.

До того момента я и понятия не имела, как он ценил эту традицию и насколько она улучшила его отношение к праздникам. Со временем я начала делать адвент‐календари и для всей семьи. В июле принималась собирать маленькие сокровища – красивые кристаллы, миниатюрные домики, устрицы с жемчужинами внутри, жеоды[22] и прочие мелочи. А потом в нашем доме появилась специальная елка. Муж и дети украшали ее подарками из своих календарей и с нетерпением ждали каждого нового дня, чтобы открыть следующее окошко.

Всем родным эта идея так понравилась, что я стала делать адвент‐календари даже для своей сестры, зятя и родителей, и все были в восторге. То, что начиналось как тридцатисекундное развлечение для одного ребенка, превратилось в традицию, объединившую целую семью.

Николь Энн Рук Макалистер

Поцелуй повара

Из ловушки реальности освобожден воображением.