Дмитрий Несветов - Кончина СССР. Что это было? Страница 38

В чем тут я действительно ошибся, так это в том, что не мог предположить такой безмозглости.

Владимир Соловьев, Елена Клепикова «Борис Ельцин. Политические метаморфозы»

Форос – главная загадка августовского путча. Здесь завязка действия -разговор путчистов с Горбачевым накануне вечером, 18 августа, и здесь же его развязка – возвращение путчистов к Горбачеву с сообщением о провале.

Анатолий Черняев «1991 год. Дневник помощника президента СССР»

А дело-то и проще, и психологичнее. Не было заговора, было намерение и расчет на то, что Горбачева можно будет втянуть… Был сговор за 3-4 дня до 18 августа, не дальше. И как только М. С. «дал отлуп», все посыпалось. ГКЧП по природе своей, по своему составу изначально не способен был «сыграть в Пиночета»! Были старое мышление и убежденность, что все нормальные должны так думать. Нормальных у нас в самом деле десятки миллионов по всей стране, они действительно готовы были послушно пойти и за ГКЧП… Но такие дела делаются сотнями, а не миллионами…

Андрей Фадин «Почему советская номенклатура не поддержала путч»

Гэкачеписты не случайно оказались не готовы к массовому кровопролитию, к тому, чтобы идти до конца… Они предпочли проиграть, поскольку не готовы были к победе любой ценой… Они не хотели действительной диктатуры, с ее внутренней логикой мер, ответственностью и альтернативной программой развития. Они хотели реставрации, «нормализации», а не реальной контрреволюции.

Сергей Кургинян «Я – идеолог чрезвычайного положения»

Машина не могла не сработать 19 августа. Следовательно, ей просто не дали команду. Речь идет о политической акции <…> а не о захвате власти всерьез. Всерьез власти никто не брал. И не хотел брать.

Егор Гайдар «Гибель империи»

Три августовских дня 1991 г. показали, что М. Горбачев не применял силу для спасения режима не только потому, что не хотел, но и потому, что и при желании не мог этого сделать.

Борис Ельцин «Записки президента»

Существование двух несовместимых подходов к тактике заговора объяснялось просто: в ГКЧП не было лидера. Не было авторитетного человека, чье мнение становилось бы лозунгом и сигналом к действию… Соратники и соперники постепенно отходили в сторону. Красная кнопка заговора осталась в руках у Крючкова… Это был самый опасный из гэкачепистов. Тихий старичок со стальным взглядом.

Симон Кордонский «Первый военный переворот в СССР: неудача с последствиями»

Основной причиной неудачи переворота является несогласованность действий членов ГКЧП и тех органов, которые должны были бы беспрекословно исполнять их распоряжения… В составе ГКЧП не оказалось ни одного человека, который психологически соответствовал бы роли руководителя переворота… Все без исключения члены ГКЧП имели устойчивый негативный имидж у большей части населения страны.

Борис Ельцин «Записки президента»

У ГКЧП не было не только «внутреннего» лидера, но и на худой конец «внешнего», «представительского»… При всем сложном отношении к Горбачеву неопределенность его судьбы за один час сумела поднять рейтинг президента больше, чем за все годы реформ… И наконец, всех разозлили танки и бронетехника, бестолково и неуклюже перемещавшиеся по Москве.

Олег Вите «Революция в аппарате»

Никакой возможности для формирования независимой от «партии-государства» элиты <…> которая могла бы сменить <…> номенклатуру, в нашей стране никогда не было… События 19–21 августа показали то, что <…> кадровый бюрократ <…> пошел за новой властью, перестав в ней видеть тусовку митингующих неформалов.

Андрей Фадин «Почему советская номенклатура не поддержала путч»

Сам по себе факт выжидательной позиции региональной администрации говорит скорее об общей конъюнктурности, нежели об ее стратегических предпочтениях… Отсутствие прямой и открытой поддержки ГКЧП означало, что на запрашивающий сигнал «свой-чужой» последние не дали немедленного положительного ответа… [что] свидетельствует <…> о высокой степени ожиданий советских правящих элит в отношении рыночных реформ, открытия экономики вовне и децентрализации управления. Слишком далеко зашли процессы модернизации номенклатуры и плюрализации ее интересов, слишком для многих восстановление <…> централизованной пирамиды власти означало конец их надеждам на повышение статуса <…> на самостоятельность в распоряжении <…> ресурсами.

Мы еще вернемся к причинам того, что произошло 20–21 августа, а сейчас хотел бы все-таки немного поговорить о том, с чего все начиналось. Насколько я знаю, впервые на заседании Государственного комитета по чрезвычайному положению вы оказались в 10 утра 19 августа. Собственно, на самом первом заседании.

В воспоминаниях генерала Варенникова есть описание того, кто, как, кого и при каких обстоятельствах вовлек в эту историю. Относительно вас он припомнил одну довольно любопытную деталь: Павлов с Крючковым, главные застрельщики и организаторы всей затеи, включили вас в состав, практически с вами не посоветовавшись, поскольку были совершенно уверены в вашей готовности войти в ГКЧП. Примерно то же самое, как я понимаю, произошло и с Александром Ивановичем Тизяковым. Таким образом, у них не было ни малейших сомнений в вашем с Тизяковым деятельном участии.

И вот когда следствие, которое проводила прокуратура Российской Федерации в финале всей этой истории, собирало сведения и характеристики на членов ГКЧП и их сторонников, оно обратилось, в частности, к Председателю (в ту пору) Совета министров РСФСР Ивану Степановичу Силаеву[57], а тот, давая характеристику лично вам, назвал только одну черту: «Стародубцев нас ненавидел». Такое вот емкое и жесткое признание вашей роли в политической и хозяйственной жизни страны.

Когда вас призвали в ГКЧП, были у вас сомнения – вступать, не вступать? И какими при этом были ваши мотивы – политические и человеческие?

Никаких сомнений не было. Я знал о том, что идет подготовка ГКЧП, я – патриот своей великой страны, и сомнений не могло быть. Это правильно рассчитали и Крючков, и другие. А Силаев – один из тех, кто сыграл значительную роль в развале страны, в дальнейшем издевательстве над собственным народом, кто подверг 300-миллионный народ чудовищным испытаниям.

Финал был очень печальный. Своими руками эта команда убила то, что наш народ создавал десятилетиями после войны. Мы не только победили фашизм – мы восстановили страну после Великой Отечественной войны. Мы первые вывели человека в космос. Мы были лидерами на планете.