Эрл Зимке - Немецкая оккупация Северной Европы. Боевые операции Третьего рейха. 1940-1945 Страница 38

Если рассматривать немецкую оккупацию Норвегии как изолированную военную операцию, то ее следует считать выдающимся успехом. Вырвать эту страну из зубов Британии, имевшей огромное превосходство на море, было, как сказал Гитлер, «не просто смелой, но одной из наиболее дерзких акций в современной военной истории». Хорошо спланированная и искусно исполненная, она показала вермахт с его лучшей стороны; тем не менее здесь уже присутствовали некоторые ошибки, позже сыгравшие важную роль в поражении Германии, хотя они проявились не так заметно, чтобы повлиять на исход кампании. Успех операции целиком и полностью зависел от дерзости и неожиданности в сочетании с неготовностью и нерешительностью противника. Так можно выигрывать кампании, но этого недостаточно, чтобы победить в войне. Данная кампания обнажила два серьезных изъяна в личном руководстве Гитлера: его склонность к панике в критических ситуациях и маниакальное стремление влезать в мелочи операций.

Уже операция «Везерюбунг» в какой – то степени продемонстрировала роковую слабость Гитлера – неумение ставить цели, достижимые с точки зрения имеющихся в распоряжении ресурсов. Большинство немецких историков до сих пор считают, что германские стратегические интересы в Скандинавии и свидетельства о намерении союзников начать наступление сделали эту акцию необходимой; но два наиболее авторитетных специалиста в этой области пришли к выводу, что операция «Везерюбунг» была для Германии не единственным и, возможно, не лучшим решением. Генерал от артиллерии Вальтер Варлимонт указывал, что, даже если бы союзники могли сами оккупировать Норвегию, они были бы вынуждены оставить ее сразу же после начала вторжения во Францию, а если бы такая необходимость еще сохранялась, после кампании во Франции оккупировать Норвегию было бы куда легче. Профессор Вальтер Хубач, касаясь истории Норвежской кампании, приходит практически к тому же выводу и добавляет, что в то время у Германии, «без всякого сомнения», хватило бы сил на то, чтобы заставить союзников уйти из Скандинавии. Кроме того, он указывает, что в Скандинавии союзники столкнулись бы с противодействием не только Германии, но и Советского Союза. Эту точку зрения подтверждает официальный британский историк, заявляющий, что «в свете политической ситуации 1939–1940 гг. британская интервенция в той или иной форме была неминуема; а с учетом имевшихся у нас тогда людских и материальных ресурсов был почти так же неминуем более или менее плачевный исход этой операции». Конечно, часы нельзя перевести назад, и назначение истории состоит не в том, чтобы гадать, что могло бы быть; возможно, и Варлимонт, и Хубач «крепки задним умом», однако их мнение отражает существовавшее в то время у немецкого командования стремление противодействовать возраставшей тенденции к широкомасштабным наступательным операциям в любой точке, которая таила или могла таить угрозу. Кроме того, в этой связи следует указать, что контраргумент их оппонентов, выражающийся в том, что Германия была вынуждена действовать именно так, а не иначе, строится главным образом на подмене причинно – следственных связей простыми совпадениями.

Если же вернуться на более прочную почву материальных выгод, то «Везерюбунг» обеспечил Германии контроль над линией снабжения шведской железной рудой (а позже финским никелем), дал ей ряд новых военно – воздушных и военно – морских баз и некоторые другие экономические преимущества, в основном мелкие (вроде продукции норвежских железорудных и металлургических предприятий). Морские и воздушные базы несколько улучшили стратегическое положение Германии из – за близости к Британским островам, увеличили шансы немецких рейдеров на прорыв в Атлантику, а позже сделали возможными воздушные и морские атаки на конвои союзников, идущие в Мурманск. Но коренного улучшения ситуации (особенно на море) достичь не удалось. Германия все еще оставалась изолированной от открытого моря, а для ее военно – морского флота потери, понесенные в ходе операции, не компенсировались преимуществами, которые выражались в виде новых баз.

С точки зрения теории военных операций у Норвежской кампании были две особенности: 1) это была первая совместная операция, в которой участвовали все три рода войск; 2) она доказала, что при определенных условиях превосходство в воздухе может быть использовано для нейтрализации преимущества на море.

Как армейская операция, кампания показала, что ни одна сторона еще не научилась командовать широкомасштабными совместными операциями. У немцев командование, порученное сухопутным войскам, на первых порах превращалось в независимое командование родов войск, координировавшееся на высшем уровне Гитлером и ОКВ, и в тактическом плане зависело от взаимопонимания между отдельными командирами частей. Британцы были вынуждены справляться не только с раздельным командованием собственными силами, но и с трениями, несогласием и подозрениями, которые возникали при попытках проводить совместные операции с участием норвежских, французских и польских контингентов. В целом немцы сумели добиться лучшей координации; в частности, потому, что трудностей, с которыми они столкнулись, было меньше.

Мощь германской авиации была наглядно продемонстрирована 18 апреля, когда крейсер «Суффолк», обстреливавший аэродром в Ставангере, вернулся на базу в Скапа – Флоу со шканцами, залитыми водой, после воздушных атак, продолжавшихся почти непрерывно в течение семи часов. Неделей раньше адмирал Форбс решил покинуть воды Южной Норвегии и предоставить их главным образом подводным лодкам именно из – за превосходства немцев в воздухе. Данное решение явилось косвенным признанием эффективности снабжения немцев с их домашней базы. Хотя люфтваффе не смогли выполнить свою стратегическую задачу и помешать противнику высадиться в Норвегии, они не позволили союзникам создать безопасные базы и сыграли исключительно важную роль в их последующем уходе. Тактическая поддержка сухопутных частей осуществлялась без всякого отпора и поэтому была очень успешной, хотя в Нарвике она была источником трений между армией, которая требовала более тесного взаимодействия с наземными частями, и ВВС, стремившимися сконцентрироваться на более выигрышных целях в море.

Одним из аспектов Норвежской кампании, которому в то время придавали огромное значение, было появление так называемой «пятой колонны». В конце концов имя Квислинг стало нарицательным для обозначения предателя, который добровольно становится орудием захватчика. «Пятая колонна», долго считавшаяся наиболее эффективным оружием нацистов, на самом деле сыграла в данной кампании ничтожную роль. Идея подрывной работы изнутри могла привлечь Гитлера и Розенберга, но одного соблюдения секретности было достаточно, чтобы не посвящать добровольного союзника в свои военные планы. Квислинг с самого начала был источником политических трудностей и основной причиной неудачи запланированной «мирной оккупации». Возможно, главное значение «пятой колонны» в Норвегии и во всех других местах заключалось в том, что это была химера, которая не имела никакой связи с реальностью и возникала в умах людей, вовлеченных в катастрофическую войну, к которой они не были готовы ни в военном, ни в психологическом отношении.