Роберт Стивенсон - Жизнь на Самоа Страница 38

В доме назревает серьезный скандал из-за… молитвы! Дело как будто обстояло так, что в урочный час Лафаэле находился при раненой лошади, а Джо, сильно обваривший правую руку, забрал Остина помогать на птичнике. Все это необходимо было сделать до того, как начнет палить солнце, и тут уж ничего нельзя было изменить. Но на беду, Бэлла, мурлыкающая песенку, тоже была застигнута за какой-то незначительной и, боюсь, даже вымышленной работой, тут-то и произошел взрыв. Миссис Стивенсон считает, что все они нанесли ей личное оскорбление, и, когда Остин, как обычно, пришел на урок, она прогнала его.

Стычка из-за молитвы — это действительно может вызвать ироническую улыбку даже у епископа. Миссис Стивенсон заявила, что не желает молиться с одними слугами. Сдается мне, что на небесах этого различия не делают. Я опять вижу, что ей не нравится здешняя жизнь, которую все мы находим такой привлекательной. Она разочарована и расстроена тем, что не в силах убедить нас бросить все и уехать в Австралию. Но мы достаточно испробовали жизнь в колониях; для Льюиса это верная гибель, тогда как пребывание здесь означает для него не только жизнь, но и сносное здоровье.

Думается, она была бы счастливее, если бы имела какое-нибудь занятие, но я ума не приложу, что пришлось бы ей по вкусу. У нас остальных всякая минута на счету, и каждый с энтузиазмом относится к своему делу. Мне очень трудно представить себе, что человек может предпочесть существование, заполненное только церемонными визитами, да обязательными воскресными посещениями церкви, после которых съедают заказанный обед и ложатся вздремнуть, этой райской жизни на вольном воздухе, где чувствуешь себя настолько близко к небесам, что неверие почти невозможно.

С тех пор как я писала в последний раз, произошло много волнующих событий. Президент отказался было от своего поста в совете, но, обнаружив, что при этом также лишится жалованья и положения королевского советника, ловко пошел на попятный, и теперь дело повисло в воздухе. На письмо Льюиса, мистера Гэрра и других по поводу динамита он ответил наглыми увертками и отослал их к консулам. Тогда они написали другое письмо и получили ответ, уже не наглый, а трусливый, лишь с жалкими попытками увильнуть. Льюис направил всю эту переписку в редакцию «Таймс» с пояснительным письмом note 98. Услыхав об отставке, авторы запроса отправились к королю поздравить его с этим событием, но были приняты очень холодно. Король сперва сказался больным, но они настояли, и его величество в конце концов появился. С точки зрения самоанского этикета прием можно считать почти оскорбительным: им не предложили кавы и не принесли извинений по этому поводу.

Льюис тщетно пытался заполучить письмо о динамите, посланное вождям. Один бешеный ирландец — великолепная личность — вызвался достать его, когда король объявил Матаафу и других высоких вождей мятежниками, а их земли конфискованными. Теперь письмо добыто и находится в сохранности. Динамит в нем не упоминается, но оно содержит угрозу, что при первой попытке освободить вождей их ждет смерть. Даудни — тот самый ирландец — получил от мистера Блэклока предупреждение вести себя поосторожнее, иначе его вышлют.

В прошлое воскресенье явился мистер Клэкстон прямиком от президента, который наконец осознал грозящую ему опасность. Мистер Клэкстон всеми способами пытался побудить Льюиса к согласию на встречу и объяснение с президентом. Слишком поздно! Потом мы узнали, что одновременно с этим мистер Роуз, секретарь президента, отвратительный, грубый и подлый человек, провел день с мистером Гэрром, пытаясь выполнить аналогичное поручение, и также не добился успеха. В обоих домах разыгралась одинаковая комедия. К нам заглянули офицеры с американского военного корабля, а за ними следом мистер Мурс и мистер Даудни. Незадачливый посол был вынужден добрых полдня провести в одиночку наверху, прячась от Даудни, с которым он на ножах. От нас вся компания поехала к Гэррам, и тогда уж в изгнание отправился бедняжка Роуз.

Миссис Стивенсон купила у цирка пегую лошадь note 99. На одном из представлений некий мистер Паркер ударил хлыстом свою жену при публике и в присутствии мистера Эггерта note 100, земельного комиссара, вместе с которым она каталась на ученых лошадках. Мистер Эггерт, находившийся рядом с леди, и сопровождавший их капитан Рейд наблюдали эту грустную сцену, не вмешавшись ни словом, ни действием. Можно как-то простить это Рейду, но Эггерт? По-моему, ему не к лицу роль веселого Лотарио note 101.

Сегодня утром Гэрр пришел к Льюису за подписью под новым письмом, содержащим просьбу к трем державам об отмене должности президента. Льюис отказался подписаться и разъяснил мистеру Гэрру всю глупость этого шага, так что, я полагаю, они оставили свою затею.

Пауль недавно расстался с нами, поступив помощником надсмотрщика на немецкую плантацию. Но он пробыл там всего несколько дней, так как, по собственным словам, не смог быть свидетелем и тем более участником варварского обращения с чернокожими рабочими. «Видите ли, миссис Стивенсон, — жаловался он, — весь мой надзор заключается в том, чтобы ходить за ними по пятам с плеткой. Это не работа для порядочного человека».

Затем мы слышали, что он устроился буфетчиком в Апии в одном из отелей, а еще позже — что он работает переписчиком у президента. Должна, к сожалению, сказать, что он до сих пор не вернул Мэри тридцать долларов, которые взял взаймы незадолго перед уходом. Но она сама виновата, ей следовало сперва посоветоваться с нами. Когда я вернулась с Фиджи, мне сразу не понравился вид Пауля, но я приписала это перенесенной болезни, а теперь думаю, что то были плоды необдуманных действий Мэри, ссудившей его деньгами для выпивки. Мэри говорит, что Кинг также снабжал беднягу Пауля спиртным.

Перед тем как уйти, стремясь сделать для меня как можно больше, он благодаря своей колоссальной, но ложно направленной энергии произвел форменное опустошение среди моих посадок. Он вырвал с корнем и загубил японскую хурму, которая как раз собиралась дать плоды. Нет больше красивых цветущих деревьев, окаймлявших сад со стороны ручья. Готовя землю под новые посадки, он перекопал и бесследно уничтожил хорошо принявшиеся кофейные деревца, посаженные им же в прошлом сезоне, а ваниль, которую он без конца пересаживал с места на место, исчезла вовсе. На прошлой неделе он приходил проведать нас, и, когда уже прощался, я спросила, куда он дел ванильные бобы. После минутного размышления он сказал, что должен прийти специально и выкопать их, потому что в настоящий момент они посажены среди скал, куда мне самой никак не добраться. Хорошо еще, что ваниль такое выносливое растение, хотя, вероятно, теперь и она совсем измучена этим бесконечным перетаскиванием. Мне было грустно расставаться с Паулем, потому что при всех недостатках у него доброе сердце и я очень к нему привязалась.