Юджин Ли-Гамильтон - Воображенные сонеты (сборник) Страница 38

178–179. Золото сонета

I

Его мы добываем из могил,

Где спят этруски, дети прошлой эры;

В пучинах, где старинные галеры

С богатым грузом опустились в ил;

И там, где гном под мерный стук зубил

Сбирает дань во мгле сырой пещеры;

Поэтов не смущает запах серы —

Им клады отыскать достанет сил.

Порою нам довольно для улова

Узора с корешка молитвослова,

Где ангел славу громкую трубит;

Но много чаще золота крупицы

Из тигля, где мечтание искрится,

Крадет поэт, пока алхимик спит.

II

Какой сонет получится из злата?

Та чаша, что юнцу вручила Фрина?

Локусты склянка с головой змеиной,

Врагам сулившей страшную расплату?

Кольцо, что, выпав из руки разжатой

Фальеро, тут же кануло в глубины?

Венец Инесы, волей властелина

На мертвый лоб возложенный когда-то?

Когда б эфес массивный мы сковали,

По образу драконьей головы,

Для сабли Жизни из булатной стали!

Но чаще получаются, увы,

Ковчеги, где покоятся печали

И страсти, что бесплодны иль мертвы.

Фрина (ок. 390 г. – ок. 330 г. до н. э.) – знаменитая афинская гетера, послужившая натурщицей Праксителю и Апеллесу. Однажды красавица устроила испытание умиравщему от любви юному оратору Гипериду. Заявив, что эта ночь будет только для них двоих, протянула ему чашу с якобы отравленным вином и сообщила, что действие яда начнется только через шесть часов. Она сказала: «Я желаю, чтобы завтра все Афины повторяли: „У Гиперида не было денег, чтобы заплатить Фрине, – он заплатил ей своей жизнью“». Влюбленный, не раздумывая, осушил чашу до дна. Утром Гиперид, естественно, проснулся живой и здоровый.

Локуста (? – 68 г н. э.) – знаменитая римская отравительница, происхождением из Галлии. Считается, что ее услугами пользовались императоры Калигула и Нерон, а также мать Нерона, Агриппина Младшая. Казнена Гальбой в 68 г. н. э. Рассказывали, что она постоянно принимала небольшие дозы яда, сделавшись таким образом неуязвимой для отравления.

Кольцо – дож Венеции ежегодно выезжал на парадной галере (буцентавре) в Адриатическое море для обряда бракосочетания с ним и бросал в море золотое кольцо.

Марин(о) Фальер(о) (1274–1355) – 55-й венецианский дож. Начал править 11 сентября 1354 года, в 80 лет. В 1355 году пытался осуществить переворот с целью монополизации власти, но не преуспел. Дож и его сподвижники были схвачены и преданы суду. Фальер признал выдвинутое обвинение в измене. 17 апреля ему вынесли смертный приговор, а 18 апреля состоялась казнь. Фальеру отрубили голову, а тело изувечили; 10 его сподвижников было повешено в Дворце Дожей. В 1365 г. имя Фальера было стерто с фриза в зале Большого совета, где выбиты имена всех дожей, и заменено надписью: «На этом месте было имя Марино Фальера, обезглавленного за совершенные преступления». История Фальера многократно привлекала внимание литераторов: ей посвящены драмы «Марино Фальер, дож венецианский» Дж. Г. Байрона и «Марино Фалиеро» А. Ч. Суинберна: Г. Доницетти написал оперу по драме К. Делавиня «Марино Фальеро».

Инеса – см. прим. к сонету 17.

180–181. Последний синклит Оберона

I

Коль на поляне встретишь круг травы,

Что много гуще и темней соседней,

То знай, прохожий – не сочти за бредни,

Прислушайся к словам людской молвы —

Что это, быстроноги и резвы,

Лесные эльфы были там намедни,

Когда на луг явились для последней,

Прощальной встречи на земле, увы!

Они ушли; хотя все так же свет

Роняет блики, горести не зная,

И белки так же по ветвям снуют;

Волшебного народца больше нет

В орешнике, где горлица лесная

Все ладит немудреный свой приют.

Оберон – в средневековом западноевропейском фольклоре король фей и эльфов, повелитель волшебной страны. Он является персонажем французских героических поэм из цикла «Гуон Бордосский» (конец XIII – начало XIV в.), упоминается в комедии «Сон в летнюю ночь» В. Шекспира, трагедии «Фауст» И. В. Гёте и многих других литературных произведениях.

Коль на поляне встретишь круг травы – там, где ночью эльфы водили свои хороводы, образуются «эльфийские круги» – места, в которых по непонятным причинам трава растет особенно буйно.

II

Созвал своих вассалов Оберон

В чащобе для последней ассамблеи;

И эльфы собралися там, и феи,

И даже гномы, кинув тайный схрон.

«Людскою верой был наш род силен, —

Сказал он, – долго мы питались ею;

Но вера все слабее и слабее,

И каждый здесь на гибель обречен.

Так говорят священные декреты:

Покинет вера смертные умы,

И злая стужа нас сживет со света.

В сердцах деревьев долго жили мы,

Отныне будем жить в душе поэта —

Лишь там для нас ни глада, ни зимы».

182. In memoriam

Не мертв Россетти, и не нужно слез,

Мой Марстон, над закрытой крышкой гроба;

Поглотит тело вечности утроба,

Душа взлетит под пение стрекоз.

Я помню, резкость в прошлом произнес —

Давай теперь ее забудем оба.

Сплету венок, какой сумею, чтобы

На камень бросить, как прощальный взнос.

Когда дохнул зимою Азраил,

Придуло лист к той пожелтелой груде,

Где спят давно Шекспир и Алигьери.

Не плачь. Твой друг лежит среди могил,

Над коими грустить приходят люди.

Он жив, пока им тяжела потеря.

14 апреля 1882 г.

In memoriam (лат.) – здесь «эпитафия».

Филипп Бёрк Марстон (1850–1887) – английский поэт, практически слепой с детства, близкий друг и единомышленник Данте Габриэля Россетти, один из немногих постоянных корреспондентов Ли-Гамильтона. Россетти умер 9 апреля 1882 г.

Мы в римских банях время провели;

Был зеленью затянут камень старый

Тех двориков, где в поисках нектара

Гудели над лужайками шмели.

Однажды под поверхностью земли,

Всё повидавшей – войны и пожары,

Узорные сыскались тротуары,

На них – тритоны, рыбы, корабли.

Вот так под дерном нынешнего дня

Лежит Вчера – до времени забыто,

Но не боится тлена и огня:

Траву Сегодня вытопчут копыта,

И быстро сгинет хрупкая стерня,

А Прошлое незыблемей гранита.

184. Весна

Печаль таится в воздухе апреля

Для тех, кто знает путь вещей земных;

Чреваты ложным чаяньем для них

Надежды, что вокруг зазеленели.

Пеан листвы и стрекот свиристеля

Содержат примесь пеней потайных;

И Смерть летит на крыльях сурьмяных,

Рождая ветер, в коем запах прели.

Поет в лесу ликующая птица;

Струится сок в глуби древесных вен;

Пчелиный звон как нежная цевница;

Но скрытый вздох в тех звуках нам явлен;

И каждый лист, что по весне родится, —

Свидетельство грядущих перемен.