Аркадий Стругацкий - Стругацкие. Материалы к исследованию: письма, рабочие дневники, 1972–1977 Страница 38

Дорогой Аркашенька!

1. Затею с фильмами для частного употребления одобряю, хотя весьма важной детали — сколько платят? — ты и не сообщил. Насчет «Стажеров» в кино — одобряю тем более. Скорей бы только Борецкий поворачивался.

2. Сертификаты — это хорошёё! Только ты все-таки не написал мне ИСХОДНУЮ сумму ТОЧНО. А если исходить из 81,88 на рыло, то получается, что прислать должны были не 1300 марок, а 1400. Так, все-таки, сколько прислали? Для отчетности это необходимо. Как я им писать буду, имея неточные цифры? И вообще. Выясни, выясни, не уклоняйся.

3. А что они там издали в Барселоне? Я знаю, в Барселоне издавали СБТ. А еще что?

4. Книжку Туровской я прочитал уже довольно давно. Действительно, хорошая книжка. Я тебе о ней рассказывал в свое время. Я оттуда выписал прекрасную цитату из Эпиктета: «Что такое человек? Душонка, обремененная трупом».

5. Новостей у меня никаких нет, окромя того, что Брандис снова спрашивал, что именно мы дадим для Лендетгизовского сборника на 75 год. Я его заверил, что дадим, но сами пока не знаем, что.

6. Было отчетно-перевыборное. Со страшным треском провалили Шестинского. Такого, брат, я не видывал ни разу. Помню, провалили Прокофьева — так там было совсем другое дело: с самого начала было все ясно, обком от него отмежевался, выступающие его материли во весь голос и т. д. Здесь же — все как один хвалили с трибуны, обком — за, а в результате из списка правления в 49 человек (!) выпал единственный (!!) — Шестинский. Теперь морока — кого в первые секретари? Дудин отказался решительно, Ходза — тоже, Воронин — тоже, Гранин — тоже, но нерешительно. В общем — кабак. Больше недели прошло после перевыборов, а первого определить не могут.

7. Что-то ты ничего не пишешь про ХэйкУ Моногатари. И тем меня огорчаешь. Это было бы настоящее дело для тебя — не то что вонючая диссертация.

8. Работа моя с Лешкой приостановилась: Лешка сидит в Москве и чего-то улаживает с Симоновым. Ох, уж мне эти знаменитые писатели! Лешка подарил мне свою идею детективного сценария. Собственно, не мне, конечно, а нам; и не одну идею, а две. Во-первых, идею написать сценарий про Джона Брауна и его сыновей. Гарантирует девяносто процентов проходимости. Правда, про Д. Брауна я знаю только, что он заступался за негров и что тело его воспето в популярной песне[74]. Не очень-то мне охота с этим связываться, но если ты — за, то отчего же? А во-вторых, идея детектива: бывший русский эсэсовец, скрывающий татуировку под мышкой, а татуировку эту видит некий человек. Последний ничего не понимает, а на него начинается охота. (Точно такая история была на самом деле в Сосново: одному трактористу стало плохо на работе, прибежал врач, осмотрел его и узрел татуировку. Правда, этот врач был образованный.) В обоих случаях Лешка предлагает свое сотрудничество (на паях, разумеется) в написании сценария и свои услуги для пробития заявки, но снимать фильм при прочих равных не намерен.

9. Вообще-то, все это — моча. Нам надо писать вещь для печати. Я тут подумываю так и эдак об РНпСО («Рукопись, найденная…») — ей-богу, стоит повозиться! И МиП, при всех его недостатках, стоит внимания. Одна беда — и то и другое, все-таки, как я чую, не для Детгиза. Ну и плевать. Писать надо! Писать! Собираться нос к носу и писать! Как встарь.

10. С телевидения не звонили, а сам я не звоню, потому что, как выяснилось, начисто забыл всю историю с Рыбкиным. Невелика потеря, конечно, но обидно.

11. Говорил я тут с одним. Очень он рекомендовал нам обратиться в изд-во «Современник». Говорит, что сидит там в основном молодежь, и довольно приличная, а главный, некто Цветков, так и совсем шарман. А? Переиздание бы туда сунуть — ПкБ+ТББ+ОО. А?

Ну вот пока и все. Крепко жму ногу, твой [подпись]

Дорогой Борик!

1. Позавчера рассказал Борецкому наши три сюжета: «Дьявольская шкатулка», «За проходной» и «Невидимки». Ему все очень понравилось. Остается, чтобы это понравилось Ахтырскому. Все в руках божьих. Если получится, то за каждый сюжет получим по 500 ру. Но я имею основания сомневаться. В общем, посмотрим. Буду следить тщательно за всем этим делом. Думаю, не разворуют.

2. Насчет сертификатов. Нам получилось 1330 марок. Имей еще в виду, что с нас берется подоходный налог.

3. В Барселоне издали сборник советской фантастики. У нас там — «Второе нашествие». Днями буду звонить, просить, чтобы дали экз. Но кажется, это безнадюга. Сейчас в связи с заключением конвенции все пошло кувырком. Ничего ни у кого не понять.

4. Насчет ХэйкЭ моногатари — пока все закисло. Слишком много людей заинтересовано в том, чтобы дать сразу академический вариант. Я отступаю, даже не огрызаясь. Хрен с ними.

5. Звоню беспрерывно Беле: никаких положительных сведений. Предисловие Волкова будет только к концу месяца, рукопись находится у Авраменки, она еще не прочитала и т. д. Однако есть сведения, что в Литобозе («Литературное обозрение») уже вышла положительная рецензия Ревича на ПнО[75]. К сожалению, связаться с Ревичем непосредственно я не смог. Видимо, завтра идем к нему в гости.

6. Льщу себя надеждой, что сможем встретиться в начале апреля. Это было бы славно. Попробуй взять путевки хотя бы с пятого по двадцатое.

Вот все пока. Жму и целую, твой Арк.

Нечасты теперь рецензии, посвященные книгам Авторов. Статья Всеволода Ревича в «Литературном обозрении» в основном положительно оценивает ПНО, хотя отмечает и некоторые недостатки стиля повести.

<…>

Мы испытываем симпатии к этому парню, но это горькие симпатии. Ведь из Шухарта мог получиться толк — он не только смел и умен, он добр, в нем живет чувство справедливости, на него можно положиться. Он вытаскивает из Зоны напарника с переломанными ногами, хотя ничуть не сомневается: не повези ему, этот самый напарник бросил бы его без размышлений. Он очень любит свою жену и дочь. Он не жаден, и, как сам говорит, деньги ему нужны лишь для того, чтобы не думать о них.

Словом, в Рэде много хорошего, и вовсе не врожденной порочностью объясняется тот путь, по которому идет он к своему последнему, жестокому преступлению.

Мы не можем не симпатизировать Шухарту еще и потому, что в нем постоянно горит ненависть к тем преуспевающим типам, среди которых он живет. На это общество он не желает трудиться, в этой компании он не хочет жить честно.

<…>

Но прежде чем перейти к последней главе, самой важной в повести, надо еще раз взглянуть на Зону, вокруг которой вертится хармонтский хоровод. Что это такое — служебная научно-техническая придумка или, может быть, образ Зоны несет более серьезную нагрузку?