Алексей Щербаков - Наполеон. Как стать великим Страница 38

А логика игры вела к тому, что надо было заставить все европейские страны присоединиться к континентальной блокаде. Добровольно соглашаться на такое дураков не имелось. Ведь это значило пожертвовать личными интересами ради французского дяди. Значит, требовалось заставить европейские страны пойти на это. Любыми способами.

При этом англичане тоже не понимали, что вся затея с блокадой невыполнима по определению. К тому времени не только сам Наполеон, но и все в Европе верили, что он может всё. Британцы засуетились, ощутив ледяное дыхание близкой катастрофы. Они и раньше не жалели денег на борьбу с Наполеоном. Теперь же были готовы выкладывать на войну любые суммы. Они тоже жили теперь по принципу победа или смерть!

Но на кого было рассчитывать англичанам? Австрия находилась после Аустерлица в полной прострации. От Пруссии остались одно лишь воспоминание. Правда, имелась еще Россия. Потерпевшая поражение, но способная оправиться и не от такого. На Россию и начала всячески воздействовать Англия. Александра I не надо было долго уговаривать: по мере приближения Наполеона начали сильно шевелиться поляки, мечтающие о восстановлении своей страны, и России это очень не нравилось. Так что Александр скорее предпочитал снять этот вопрос, отогнав Наполеона от границ. У французского же императора воевать с Россией не было никакого желания. Но к этому вела все та же политическая логика. Бонапарту требовалось: во-первых, окончательно добить Пруссию, во-вторых, так или иначе принудить Россию присоединиться к континентальной блокаде. Наполеон двинулся в Польшу. Война продолжилась.

3. Поляков всегда обманут

Напомню, в то время Польши как самостоятельного государства не существовало. Она была разделена между Россией, Австрией и Пруссией. Варшава находилась на прусском «отрезке». Вот туда-то и двинулся Наполеон. Навстречу ему двигались русские. После нескольких незначительных боев состоялась, наконец, генеральная битва.

Сражение под Эйлау 8 февраля 1807 года стало одной из самых кровопролитных битв того времени. Тут-то Наполеон и увидел, что такое по-настоящему воевать с русскими. Это был не Аустерлиц! Стояла омерзительная погода, дул ветер и валил мокрый снег. И из этой белой каши на французов перли русские гренадеры, сметая все на своем пути.

— Какая отвага! Какая отвага! — восхищенно восклицал Наполеон.

Впрочем, французы тоже пулям не кланялись. Командовавший русской армией генерал Беннигсен учел уроки Наполеона и направил на французов шквал артиллерийского огня. Корпус Ожеро был уничтожен практически полностью. Но не отступил.

Впрочем, император и сам в этой битве в очередной раз продемонстрировал личное мужество. Наполеон находился на командном пункте в центре фронта. Его накрыл огонь русских батарей. Рядом гибли солдаты и офицеры. Из направлявшихся к нему адъютантов чуть ли не каждый второй падал под ядрами. Вокруг творился сущий ад. Пехотные роты истреблялись русским огнем, на их место подходили другие… А Наполеон оставался на месте и продолжал спокойно командовать. Потому что видел — всё держится на волоске. Прояви он неуверенность — и его войска могут начать отступление…

Положение спасла внезапная атака французской кавалерии. Беннигсен отошел. Как это нередко бывает, каждая сторона записала победу себе. Хотя на самом-то деле все кончилось боевой ничьей. Но это был первый звонок Наполеону. И на парижской бирже, самом точном индикаторе политических настроений, государственные бумаги упали в цене. Ореол непобедимости немного потускнел.

На этом закончились до весны и боевые действия. В те времена зимой обычно не сражались. Император остался зимовать в Польше.

Вот что он писал брату Жерому:

«Я не снимал ни разу сапог 15 дней… Мы — среди снега и грязи, без вина, без водки, без хлеба, едим картошку и мясо, делаем долгие марши и контрмарши, бьемся обыкновенно штыковым боем или под картечью, раненых везут в открытых санях на 50 лье… Мы ведем войну изо всех сил во всем ее ужасе».

И тут началось интересное кино. Поляки рядами и колоннами пошли к Наполеону, выражая ему полную поддержку. Они почему-то подумали, что Наполеон восстановит Польшу в ее границах до трех разделов. И ради этого готовы были сражаться под его заменами.

Тут надо пояснить. В советской и в западной традиции — в книгах, фильмах и так далее — поляки того времени предстают как благородные патриоты, сражающиеся за свою национальную независимость. Так вот, это, мягко говоря, не совсем так. Взглянув на карту, вы убедитесь, что территории, отошедшие к России после трех разделов — это земли, входящие теперь в состав Белоруссии и Украины. На которых ВСЕГДА жили белорусы и украинцы. К которым поляки относились, как к быдлу (это не метафора, именно оттуда пошло такое понятие). Чью культуру давили, а православную веру преследовали. Россия этим людям была всяко ближе. Так что восклицания польских патриотов о независимости носили странный характер.

Но дело даже не в этом. Польские националисты как тогда, так и позже имели странный вывих в мозгах. Помните, как в «Золотом теленке» «пикейные жилеты» полагали: все происходящее в мире крутится вокруг объявления Черноморска «вольным городом»? Так вот и польские националисты считали, что все европейские политики только и думают о том, чтобы восстановить их независимость. Вот и на Наполеона понадеялись. А оно тому было нужно? Дружба с Александром была ему уж куда важнее, чем надежды поляков. Да и вообще — кто и когда видел, чтобы Наполеон чью-то независимость восстанавливал? Он ее только отнимал.

В этом смысле интересны переговоры Фуше с национальным героем Польши, Тадеушем Костюшко, участником всех польских восстаний того времени. Он в то время сидел в Америке и всё хотел «пробить» идею восстановления Польши в границах 1772 года — то есть до всех разделов. И вел с французами бесконечные (и по причине расстояния) переговоры.

— Так что же сказать Костюшко? — спросил как-то Фуше.

— Скажите ему, что он дурак! — ответил император.

В самом деле. Наполеону более всего были нужны хорошие отношения с Россией. Он ведь и всю эту войну вел, честно говоря, спустя рукава. Целью было — всего лишь убедить Александра, что с Францией воевать трудно, лучше дружить. И всё.

Но, с другой стороны, зачем отвергать тех, кто лезет к тебе со своей дружбой? И Наполеон блестяще «кинул» поляков. Это было цинично, но с точки зрения политики — гениально. Он давал понять, что может быть… Польским дворянам Наполеон туманно говорил, что независимость надо заслужить. В общем, грамотно пудрил мозги. Император своего добился. В Варшаве его держали за Спасителя Отечества.