Константин Денисов - Под нами - Чёрное море Страница 38

Прикинул я на глазок погоду в районах Качи и Бахчисарая. На глазок, ибо, понятно, противник метеосводок нам не передавал, а организовывать разведку погоды ради вылета пары было нецелесообразно. По карте уточнил маршрут и порядок действий в районе цели. Изложил ведомому решение:

— Полет на бреющем. Как только выброшу листовки, начинаете выбрасывать вы, а я в это время прикрываю. Главное в такой метеообстановке — не потерять друг друга. Поэтому с ухудшением видимости прижимайтесь ближе ко мне.

Явившиеся по вызову лейтенанты Егор Шаркевич и Анатолий Бурунов получили задание подняться в воздух через 20 минут после нас и дежурить под облачностью над Инкерманом на случай, если нас будут преследовать истребители противника.

Летим над морем на высоте 15 — 20 метров под самой кромкой облаков. Оставив справа Качу, выполняю разворот вправо и беру курс на южную окраину Симферополя. Временами на какие-то секунды врезаемся в серые облачные космы, и тогда в них почти растворяется идущий рядом «ишачок» Сикова. Пока все идет благополучно…

А вот замелькали под крылом окраинные домики Симферополя. Небольшой доворот — и впереди та самая дорога, ведущая на Бахчисарай. Пора! Белыми шлейфами потянулись листовки вначале за моим самолетом, а затем и за машиной Сикова. Дело сделано, можно чуть расслабиться. Сейчас буду разворачиваться на обратный курс…

Но что это за пестрые пятна, стремительно убегающие под капот?

— Товарищ командир! На дороге автомашины и войска в пешем строю, раздается в наушниках голос Сикова.

Действительно, пользуясь непогодой, прикрывавшей от наблюдения, войска противника двигались на юг.

Решение созрело мгновенно. Даю команду ведомому, и мы двумя заходами, с применением в первом РС-82, а во втором пулеметного огня, прочесываем вражескую колонну. Немало полегло там гитлеровцев, не ожидавших атаки в такую непогоду…

Остались позади Мекензиевы Горы. Вижу, как справа ползут вражеские танки, но мы уже бессильны против них — ни бомб, ни эрэсов на борту нет, осталось только немного патронов к пулеметам. А вот это уже более подходящая цель: через вновь появившиеся просветы в облаках несколько Ю-87 бомбят советские войска.

Сектор газа — вперед до упора. Все внимание концентрирую на сетке прицела. Вот он, подрагивает, растет в светящихся кольцах, темный силуэт набирающего высоту «юнкерса». С короткой дистанции, когда промазать уже невозможно, открываю огонь… «Юнкерс» как-то конвульсивно дернулся и перешел в падение. Распустился и словно застыл в воздухе купол парашюта — кто-то из членов экипажа покинул самолет. Подумалось, что если он попадет в наши руки, то будет неплохой «язык». А пока прикидывал, куда этого немца снесет ветер, Сиков сразил «мессера», пытавшегося атаковать меня снизу.

Теперь, когда и пулеметные коробки пусты, кратчайшим путем следуем на базу.

По дороге еще заметил, как какой-то «ишачок» "прицепился" к Ю-88 и разряжал в него свои «шкасы». Но тот, отстреливаясь, нырнул в облака. Как ни огорчительно, но Егору Шаркевичу, а это, как выяснилось, был он, не пришлось в тот раз записать еще одного противника на свой боевой счет.

А баланс-то на этот раз оказался в пользу листовок…

Что другое, а распорядок дня на фронте не спланируешь. Вернулись на Херсонес уже в сумерках, отчитался за вылет и тут узнал, что меня вызывают на КП ВВС флота в Севастополь. Значит, опять трястись на знаменитой «карете» шестнадцать километров. Спасибо умельцам-технарям, «перековали» они полуторку на авиационные колеса. Уверяют, что и ход у нее стал помягче и чуть ли не скорость выросла. Посмотрим. Если и не так, то можно пережить. А вот зачем все-таки вызывают на КП ВВС, когда мой непосредственный начальник К. И. Юмашев на Херсонесе? Не для нагоняя же за то, что наряду с "чистой агитацией" ввязались с фашистами в драку, что заданием не предусматривалось.

Так доехал я в неведении до одного из зданий на Историческом бульваре, где размещался КП ВВС флота. Полуторку загнали во дворик, а сам я поторопился в подземелье, ибо, честно говоря, как и всякий летчик, недолюбливал артобстрелы на земле, когда не можешь дать врагу сдачи.

Проводили к начальнику штаба ВВС флота полковнику В. Н. Калмыкову, который уже "сидел на чемоданах" перед отбытием со своими подчиненными на Кавказ. Известно было, что Военный совет Черноморского флота разрешил оставить в Севастополе небольшую оперативную группу во главе с майором Н. И. Савицким, а всех остальных штабных работников перевести в Новороссийск.

Кроме начальника штаба ВВС в кабинете были еще двое. Один из них начальник разведки майор К. Ф. Разинкин — сказал:

— "Виновником" вашего вызова является вот он. — Майор кивнул в сторону двери. — Его пленили в районе Инкермана, как только он приземлился на парашюте, и доставили к нам. Так вот этот новоявленный «рыцарь» попросил вручить свой пистолет сбившему его летчику.

У дверей в углу сидел человек в немецкой военной форме без головного убора, с всклокоченными волосами. Немец встал, приняв стойку «смирно», вероятно, догадался, кто пришел.

— Вы хотели видеть летчика, сбившего вас? — спросил его полковник Калмыков. — Вот он перед вами.

Затем Василий Николаевич вручил мне браунинг и поздравил с победой. Поблагодарив за трофей, я попытался было что-то сказать пленному на немецком языке, но запаса слов из школьного багажа оказалось слишком мало. И тогда, не мудрствуя лукаво, сказал на русском, что немецких захватчиков ждет разгром, а Гитлеру висеть в петле. Не знаю, понял ли меня и согласился ли с моим мнением немецкий летчик, но, поскольку он во время моей тирады утвердительно кивал, я счел свою беседу с ним законченной и с разрешения начальства убыл на Херсонес. Долго потом летал я в бой с двумя пистолетами: ТТ — на правом боку, а браунинг — на левом. Сейчас тот браунинг экспонируется в Центральном военно-морском музее в Ленинграде.

Вводя в сражение новые резервы, противник стремился во что бы то ни стало прорвать оборону наших войск и овладеть Севастополем, но это ему все не удавалось. Защитники Севастополя дрались с утроенными мужеством и упорством, следуя призыву Военного совета Черноморского флота: "…ни шагу назад в борьбе за Севастополь! Помните, что к Севастополю приковано внимание народов не только нашей Родины, но и всего мира. Родина ждет от нас победы над врагом…"[19]

Лишь ценой огромных усилий врагу удалось создать южнее Качи угрозу выхода к побережью и окружения левофланговой группировки 4-го сектора обороны. Это вынудило наше командование в ночь на 23 декабря отвести воинские части сектора на рубеж Бельбек, Любимовка, и линия фронта стала проходить всего лишь в восьми километрах от Северной бухты.