Майкл Джексон - Moonwalk, или Лунная походка: Майкл Джексон о себе Страница 39

Так родилась песня «Мы — это весь мир». Мы заходили с Дженет в темную комнату, и я пел. Мне кажется, именно так должны поступать певцы. Надо уметь выступать и доводить наше искусство до публики даже в темной комнате. Мы многое утратили из-за телевидения. А мы должны трогать сердца людей без всей этой изощренной техники, без картинки, с помощью одного только звука.

Я ведь выступал перед публикой с тех пор, как себя помню. И я знал много секретов, много всяких хитростей.

«Мы — это весь мир» я считаю песней с большим внутренним содержанием, но содержанием особым. И я горжусь тем, что принимал участие в ее исполнении и был одним из выступавших в тот вечер. Нас объединяло желание сделать что-то особенное. А такая песни помогали сделать мир лучше для тех, кто в нем живет, и показать голодающим, что мы небезразличны к их судьбе и хотим помочь.

Мы получили несколько премий «Грэмми», а «Мы — это весь мир» наряду с «Билли Джин» стала в облегченном варианте звучать в лифтах. С тех пор, как я написал эту песню, я всегда считал, что ее должны петь дети. И когда я наконец услышал ее в исполнении детей в версии Джорджа Дьюка, я чуть не расплакался. Это была лучшая версия из всех, какие я слышал.

После «Мы — это весь мир» я опять решил исчезнуть с глаз публики. Два с половиной года я почти все время занимался записями того, что исполнял в «Триллере»: В результате вышел альбом под названием «Плохой».

Почему понадобилось столько времени, чтобы записать пластинки для этого альбома? Дело в том, что мы с Куинси решили сделать действительно идеальный альбом — насколько это в человеческих силах. А человеку, стремящемуся к идеалу, нужно время: он кроит и перекраивает, и лепит, пока произведение не принимает идеальную форму. Он не выпускает его из рук, пока не будет удовлетворен, — иначе просто не может.

Если не получается, выбрасываешь материал и начинаешь делать заново, работаешь, пока не получится как надо. А когда приближение к идеалу достигнуто, откладываешь готовый материал. Просто необходимо доводить все до конца — в этом секрет успеха. В этом разница между пластинкой, занимающей в списке хитов тридцатое место, и пластинкой, которая, заняв первое место, удерживает его в течение недель, она должна быть хорошей. Если она хороша, то держится в списке, и весь мир, поражаясь этому, лишь гадает, когда она сойдет.

Мне трудно объяснить, как мы с Куинси Джонсом работаем над альбомом. Я пишу песни и музыку, затем является Куинси и вытягивает из меня все, на что я способен. Вот и все. Куинси слушает меня и вносит поправки. Скажет: «Майкл, здесь надо изменить», и я вношу в текст изменение. Он наставляет меня и помогает творить, помогает выдумывать, работает со мной над новым звучанием, новым видом музыки.

И мы с ним ссоримся. Во время записи альбома «Плохой» о некоторых вещах нам так и не удалось договориться. Вообще, если мы спорим, то спорим по поводу последних достижений в технике. Я говорю: «Куинси, понимаешь, музыка ведь не стоит на месте. Я хочу, чтобы ударные звучали так, как играют сейчас, и я хочу идти в их звучании дальше». После чего мы продолжаем запись и создаем такую пластинку, какую только в состоянии создать.

Мы никогда не пытались потворствовать вкусам толпы. Главной нашей заботой всегда было качество. Люди не станут покупать подделку, они покупают лишь то, что им нравится. Если ты тратишь время на то, чтобы сесть в машину, поехать в музыкальный магазин и выложить свои деньги на прилавок, тебе должно действительно нравиться то, что ты покупаешь. Ты не говоришь: «Я сделаю песню в стиле кантри для рынка кантри, а песню в стиле рока для другого рынка» или что-то подобное. Мне, к примеру, близки все стили в музыке. Я люблю некоторые песни в стиле рока и некоторые песни в стиле кантри, и некоторые — в стиле поп, и все пластинки старого рок-н-ролла.

Мы исполняли песню в стиле рока под названием «Надо победить». Мы пригласили Эдди ван Халлена играть на гитаре, так как знали, что он лучший гитарист. Альбомы надо создавать для людей всех национальностей и всех вкусов в музыке.

В общем-то многие песни складываются сами собой. Ты вдруг скажешь: «Вот то, что нужно. Так оно и будет». Конечно, не у каждой песни есть танцевальный ритм. К примеру, «Рок с тобой» не отличается хорошим танцевальным ритмом. Она была создана для старомодного исполнения рока. У нее не тот ритм, что у «Не останавливайся» или «Трудись день и ночь», или хотя бы «Начнем с чего-то» — такие песни вгоняют тебя в пот, когда ты исполняешь их перед танцующими.

Мы долго работали над «Плохим». Не один год. В конечном счете наш труд оказался не напрасным, и мы довольны тем, чего сумели достичь, но потрудиться пришлось изрядно. Напряжение было огромное, потому что мы состязались сами с собой. А очень трудно создать что-то, когда знаешь, что состязаешься сам с собой, потому что, каково бы ни было твое собственное отношение, люди-то всегда будут сравнивать альбом «Плохой» с фильмом «Триллер». Ты, конечно, можешь сказать: «О, забудем про «Триллер», но ведь другим не прикажешь.

Я лично от этого только выигрывал, потому что я всегда лучше выкладываюсь, когда на меня что-то давит.

«Плохой» — это песни об улице. Песня о мальчишке из плохого района, которого отправляют учиться в частную школу. Он возвращается на свою улицу во время каникул, и местные ребята начинают его задирать. Он поет: «Я плохой, вы плохие, кто же плохой, а кто хороший?» И говорит — когда ты сильный и добрый, вот тогда ТЫ ПЛОХОЙ.

«Человек в зеркале» несет в себе глубокую мысль. Я люблю эту песню. Если бы Джон Леннон был жив, эта песня могла бы относиться к нему; в ней говорится, что если хочешь сделать мир лучше, то прежде всего должен совершенствоваться и меняться сам. Об этом же говорил и Кеннеди: «Не спрашивайте, что может сделать для вас страна, — спрашивайте себя, что можете сделать для страны вы». Если хочешь, чтобы мир стал лучше, посмотри на себя и меняйся. Начни с человека в зеркале. Начни с самого себя. Не оглядывайся на других. Начинай с себя.

Это действительно так. Именно это хотел сказать Мартин Лютер Кинг — и Ганди тоже. И в это я верю. Слава может стать тяжким грузом. И стоит ли слава того, чтобы платить за нее такую цену? Если учесть, что ты действительно всегда на виду. Ты и шагу не можешь ступить, не приняв предварительно определенных мер. Средства массовой информации печатают все, что бы ты ни сказал. Они сообщают обо всем, что бы ты ни сделал. Они знают о малейшей твоей покупке, о том, какие фильмы ты смотришь, — знают все. В какую я иду библиотеку, они потом напечатают названия книг, которые я смотрел. Однажды во Флориде газета напечатала весь график моего дня — все, что я делал с десяти утра до шести утра следующего дня: «После этого он сделал это, а после этого — вот это, ом поехал туда, потом ходил по домам, потом он…».