Владимир Гиляровский - Москва газетная Страница 39

Впоследствии комитет извинился в неправильном иске, вызвавшем арест, но незаслуженный позор и тюремное заключение отозвались на здоровье А.П. Сухова: он зачах и через семь месяцев по освобождении, в 1875 году, скончался в одиночестве в своей бедной комнатке на Козихе среди начатых рукописей и неоконченных рисунков, утешаясь только одной радостью, что его мать умерла во время славы своего сына.

Я застал «Будильник» во время его расцвета. Издательницей была Л.Н. Уткина, а редактором – Н.П. Кичеев. Серьезная беллетристика, лирические стихотворения, юмористика и сатира, насколько они были возможны после первого марта 1881 года, чередовались в журнале.

Я напечатал там свое стихотворение «Волга», проскочившее как-то случайно по цензурным условиям того времени.

Разина Стеньки товарищи славныеВолгой владели до моря Хвалынского…

Такие строчки тогда не любили, и самое имя Стеньки Разина вычеркивалось московской цензурой.

Я вошел в состав редакции, хотя работал и в конкурирующих изданиях: петербургских «Осколках», «Москве», «Волне», «Зрителе» и «Развлечении».

После Л.Н. Уткиной, потратившей все свои средства на издание, оно перешло к Арнольди. Редакторами были Н.П. Кичеев и Ал. Дм. Курепин.

В это время редакция «Будильника» помещалась на углу Тверской и Гнездниковского переулка в доме Самуила Малкиеля, прославившегося поставкой бумажных подошв для солдатских сапог во время турецкой войны 1877 года.

В этом же доме был и пушкинский театр А.А. Бренко, и типография журнала, которую содержал присяжный поверенный, родственник Малкиеля.

Интересна была тогда редакция. Такие редакционные «четверги» были еще только в «Зрителе».

Субботы в редакции были сборными днями: получали гонорар, сдавали и обсуждали всей компанией материал на следующий номер, а постоянный художник и карикатурист редакции Д.Н. Чичагов сидел обыкновенно молча в углу и делал зарисовки.

В моем архиве сохранилась такая субботняя зарисовка, сделанная с натуры и впоследствии напечатанная в юбилейном номере «Будильника» под названием «Редакционный день „Будильника“.

За столом сидят: Арнольди, Курепин, Кичеев, новый издатель Левинский; стоят Ан. Чехов, Амфитеатров, Пассек, Сергеенко, а входящим в дверь изображен я, в высоких сапогах и с рукописью в руках.

В.М. Дорошевич тогда еще не работал, он пришел позднее.

В первое время, когда «Будильник» перешел к чиновнику В.Д. Левинскому, который забрал в свои руки дело и начал вымарщивать копейки, сведя гонорар до минимума и посылая агентов собирать объявления для журнала, еще держались старые редакционные традиции: были веселые «субботы» сотрудников.

Вспоминаются строки, написанные об этих собраниях В.М. Дорошевичем:

«Рассказы в этом журнале писал Антоша Чехонте и по субботам, в редакционный день, гудел баском:

– Вот буду знаменитостью, – стану брать по 15 копеек за строчку.

Огромный А.В. Амфитеатров пишет пародии – гомерический хохот стоит в редакции, когда их читают.

Бен-Иохаи поет у него – в пародии на «Уриэля Акосту», оперу Серова:

Я евреям донесу,Донесу!Жрет Акоста колбасу,Колбасу!

П.А. Сергеенко – тот, что теперь вкушает только репу, говорит:

– Милые, ведь ей не больно! – и подписывается… сказать страшно: Эмиль Пуп.

Как буря, влетает в крохотную редакцию Гиляй – В.А. Гиляровский, – схватывает стул, на котором сидит сотрудник, поднимает его выше головы и относит в другой угол.

– Не беспокойся, я тебя опять на место поставлю! – и сыплет под общий хохот экспромтами.

– До чего вы только доболтаетесь! – машет рукой А.Д. Курепин – самый корректный, самый интеллигентный из редакторов в мире, мягкой, любезной рукой сдерживающий всю эту молодую, веселую, смешливую ватагу, готовую поднять на смех кого угодно, что угодно.

А милый В.Д. Левинский говорит, возвращая «рукопись» для переделки:

– Батька, длинно!

– Владимир Дмитриевич!!! Всего четыре строки!

– Добрый мой, эту мысль можно в трех строках уложить. Сократите!

Какая школа!

И среди этой молодой, жизнерадостной компании – Пассек; у него был настоящий юмор – способность смешить не улыбаясь».

Редактировать В.Д. Левинский стал сам – и все талантливое ушло. Журнал стал бесцветен, и только выручал розницу яркими обложками художник Ив. Ив. Кланг, милейший человек.

Еще работал очень долго в «Будильнике» художник А. Левитан, брат знаменитого И.И. Левитана.

В.Д. Левинский пробовал по-старому устраивать «субботы», но они уже были не те.

– Не-ет, дорогой, это нельзя, я не поставлю, – цедит сквозь зубы В.Д. Левинский.

– Ведь цензура же разрешила!

– Да, но, кроме цензуры, надо еще знать многое. По цензуре оно цензурно, а кое-кого задеваете! Кого?

– Ну, банкира Полякова, Лазаря Соломоновича.

– Вот то-то! А он принят у его сиятельства князя Владимира Андреевича. Что же тогда мне будет, если он пожалуется князю?

Как-то В.Д. Левинский вынул из пачки материала, приготовленного к приему, стихотворение и стал читать:

МУЗЫКАНТУ САШЕ

Саша, юный музыкант.На тромбоне трубит,Его барственный талантНоту «ре» не любит.Чуть ему кто поднесетНовую реформу,«Ре» он мигом зачеркнетИ оставит «форму».

– Кто это «музыкант Саша»? А стихи ничего себе, звучные! – улыбнулся В.Д. Левинский. Он всегда говорил как-то не открывая рта. – Автор подписался псевдонимом «Я». Ни фамилии, ни адреса. Кто это такой, музыкант Саша? А стишок недурной!

– Да и гонорар не платить. Ведь это восемь гривен вам в карман, – подпускает И.И. Кланг.

В.Д. Левинский довел гонорар до гривенника за строку стихотворения.

– Н-да! Но вдруг оно уже было напечатано, вдруг Саша очень известное лицо?

Наконец присутствовавшие не выдержали, расхохотались, и кто-то сказал:

– Неужели вы, Владимир Дмитриевич, не знаете Сашу, который играет на тромбоне?

– Не знаю! Мало ли таких!

– Только один такой. Какой Саша дает «формы» вместо «реформы», тот и на тромбоне играет: Александр III.

– Ах, скотина! – взвыл В.Д. Левинский, покраснел и начал рвать стихи…

– Саша-то скотина? Это о государе императоре вы так?

В.Д. Левинский побледнел, вскочил и замахал руками:

– Что вы! Что вы! Кто прислал стих, вот я про кого!

Кончилось общим хохотом, в котором только не участвовал все еще бледный и дрожащий В.Д. Левинский.

Стихотворение это было довольно известное в наших кружках. Кто-нибудь прислал его В.Д. Левинскому, слегка изменив. На самом деле оно таково:

Царь наш, юный музыкант,На тромбоне трубит,Его царственный талантНоту «ре» не любит.Чуть министр преподнесетНовую реформу,«Ре» он мигом зачеркнетИ оставит «форму».

Стихи ходили по Москве. Кто их прислал в редакцию, так и осталось неизвестным. Я больше не бывал в «Будильнике» – уж очень он стал елейно юмористический.