Сергей Зверев - Звезда в шоке Страница 39

Как, по-вашему, все ли блондинки тупые?

— Я считаю, что это не зависит от цвета волос совершенно: есть тупые брюнетки, есть тупые рыжие и наоборот.

Взятки берете?

— А чем я управляю, чтоб взятки брать?

Например, чтобы записаться к вам на прием?

— Каким это, интересно, образом возможно? Я же не работаю на ресепшене, там работают другие люди. Я к деньгам не имею никакого отношения. Всех моих клиентов рассчитывают администраторы и кассиры. Вот у них и спросите, берут они взятки, чтоб я кого-то обслуживал, или нет. Я же к деньгам вообще не прикасаюсь.

А чтобы попасть к вам в программу?

— Тут я тоже не всегда могу решить, кто будет у меня в гостях. На это есть команда редакторов, которая подбирает артистов. Команда MTV или команда МузТВ.

Конечно, если я захочу пригласить какую-то звезду, то, естественно, мне пойдут навстречу, я эту звезду приглашу. Но при этом на каждом канале существует своя политика, свой формат, свой не формат, и, работая в той или иной программе, хочу я этого или не хочу, я должен прислушиваться к тем, от кого это все зависит. Хотя у меня есть несколько технических уловок, чтобы пригласить человека, но я делаю это только в том случае, если это действительно того стоит.

Вы когда-нибудь напивались?

— Да, было несколько раз. Что уж там скрывать. Но все это было необходимо для дела.

Хотите учиться дальше?

— Я всю жизнь учусь. И чем дальше, тем больше я понимаю, что это необходимо. Те люди, которые думают, что они уже профессионалы и развиваться дальше им в своей профессии ни к чему, автоматически начинают падать назад. Ничто не стоит на месте, все стремительно развивается.

Учиться необходимо, особенно если занимаешься творческим делом. Многие стесняются это признавать. А я нет, я всю жизнь учусь и учу других. Постоянно обучаю и учусь сам.

Назовите три главных правила стилиста?

— Почему именно стилиста? Почему все время куча вопросов крутится вокруг стилиста? Меня это очень раздражает на пресс-конференциях.

Я бы хотел назвать главные правила любого профессионала своего дела. И их вовсе не три: это работоспособность, любовь к делу, самоотверженность, честность, порядочность, уверенность, отзывчивость, в меру скромность, в меру эпатажность. Главное, чтобы все это гармонично сочеталось.

Приветствую также фанатичное отношение к своему делу, его сразу видно. И кто фанатично относится, в основном это и есть звезды настоящие, вечные, а не проект.

Когда вы поедете на Евровидение?

— Я думаю, что никогда. Я вообще не хочу ехать на Евровидение. Это конкурс для начинающих молодых артистов, он не предназначен для суперзвезд мира.

Понятно, что я постоянно молодая звезда, подающая надежды, уже 27 или 28 лет все подаю, но тем не менее я столько в страну привез Гран-при, столько побед, что уже мне просто это не нужно.

Вы когда-нибудь убегали от девушек?

— Может быть, но это были неуравновешенные девушки-фанатки, назойливые, настойчивые, наглые. От таких прямо, не задумываясь, уходил, и всё. Не убегал, а именно уходил. С чего мне бегать-то? Это многие от меня бегают быстро. Мне бояться некого и нечего. Поэтому я просто уходил от этих людей, рядом даже не хотел стоять. И правильно делал, ведь многие мучаются, непонятно для чего терпят, а я нет.

Как, по-вашему, любовь есть?

— Думаю, что да.

У вас есть вредные привычки?

— Как и у всех нормальных людей, у меня есть вредные привычки. Но при всех перечислять их я никогда не буду.

Можете прилюдно заплакать?

— Почему бы и нет, в клипе «Ради тебя» я плакал, все же видели, тогда вся страна вместе со мной рыдала. Я же живой человек.

А спонтанно, вдруг, взять и прослезиться можете?

— Это же, условно говоря, сценическое явление плакать: если ты искренне поешь, выкладываешься, отдаешься, слезы появляются сами собой. У меня много раз было на сцене, что я не выдерживал и просто во время песни рыдал. Но даже если я очень растроган, я стараюсь до последнего сдерживаться, потому что, когда у меня появляются слезы, у меня резко садится голос.

Где вам приятнее заниматься творчеством?

— Для меня такой вопрос вообще не стоит. Я могу творить шариковой авторучкой в поезде или в машине, сидя в пробке. Вдохновение и образы приходят ко мне спонтанно. Муза может посетить очень не вовремя. Именно в тот момент, когда нет времени и возможностей выплеснуть творчество. Хотя бывает и наоборот, время есть, отдыхаю и ни одной мысли в мозгах нет, как будто ни одна извилина не работает.

Понятно, что творить было бы прекрасно и замечательно на природе, в деревне своей родной, где никто тебе не мешает, где ты отдыхаешь рядом с рекой, а вокруг лето, бабочки-птички. Но в большинстве случаев это невозможно. Ведь где мне время найти поехать в эту деревню на Байкал? Туда же по пять часов лета в каждый конец. Иногда помечтаешь так, помечтаешь, а потом посчитаешь, сколько на это времени надо, и сразу приходит мысль: а потворю-ка я лучше дома.

Самый острый момент в жизни помните?

— Если под «острым» понимать экстремальный или опасный, то это моя авария.

Хотя не менее экстремально проходят чемпионаты мира. Например, чемпионат Европы, там же в пяти странах надо победить. Это огромная нагрузка для организма, для здоровья и для психики. Можно просто сойти с ума от напряжения, от нервов, от стрессов, от всего.

Кто вам дарит цветы?

— Их дарят поклонники и поклонницы, дети, женщины, мужчины. И это вполне естественно, они же почитатели моего таланта.

У вас есть татуировки?

— Одна есть постоянная. Еще иногда я делаю временные татуировки. Вообще я считаю, что это бред, когда люди свое тело насилуют какими-то татуировками.

Где находится ваша единственная татуировка и что на ней изображено?

— Она находится на руке. Это мой автограф.

Смогли бы вы выйти на театральные подмостки?

— Я уже играл в театре. В спектакле «Бюро счастья» с Людмилой Марковной Гурченко. Это очень известный факт в моей биографии. В этом спектакле режиссером был муж Людмилы Марковны — Сергей Сенин. У меня была роль стилиста. Я выходил на сцену и творил красоту с Марковной. С Фоменко у нас там был диалог, смешно было очень.

Когда я выходил, в зале было нереальное количество аплодисментов. Гурченко в этот момент не было на сцене, она переодевалась. И когда она слышала этот шум, то удивлялась: «Что он там такое делает?! Я корячусь-корячусь два часа подряд, и хоть бы одна сука поаплодировала, а выходит Зверев, и, б…дь, аплодисменты! И что же такое он там делает, а?!» А ей говорят: «Да вы не волнуйтесь, Людмила Марковна, это он слова забыл!» И действительно, память у меня неважная, я мог простоять, провспоминать так эдак минуты две-три, а в это время в зале аплодисменты не смолкали, все шикарно. Звезда в шоке!!!