Я его убила. Истории женщин-серийных убийц, рассказанные ими самими - Микки Нокс Страница 39

– Том, я устала, давай завтра поговорим, – отвечаю я, закуривая сигарету. Он начинает уговаривать меня, но чем больше канючит, тем сильнее это раздражает. – Хватит, Том, сказала же, – морщусь я.

Парень вроде бы продолжает что-то говорить, но, когда я делаю шаг в сторону, он вдруг хватает меня за руку и грубо прислоняет к забору.

– Ты кем вообще себя возомнила, принцесса? Что сказали, то и делай, – шипит он, расстегивая штаны.

Я пытаюсь сопротивляться, но за это он с силой бьет меня головой о забор. Когда я все же принимаюсь за дело, мой обидчик закуривает и сбрасывает пепел мне на волосы. После того как все кончено, он тушит бычок о мою ключицу. Это не больно, но шрам остается навсегда. Наверное, в эту минуту я осознаю, что Мэрилин Монро уже никогда не стану.

На самом деле все совсем не так ужасно, как звучит. Психологи в тюрьме говорили что-то про травму, из-за которой жизнь может пойти по наклонной, но все это чушь. Обычная ссора, в которой я спасовала. Я понимаю, что лучше больше не проигрывать, вот и все. Если не чувствуешь в себе сил драться, избегай ситуаций, где тебя могут ударить. Помню, так говорил один учитель в школе, но если ты родилась девочкой, тебя могут поколотить каждый чертов день.

Намного страшнее то, что меня вычеркивают из круга общения. Почему-то мальчишки больше не хотят со мной водиться. Стоит приблизиться к их компании, как они либо убегают, либо начинают издеваться, но потом, раздобыв пачку сигарет, тут же бросаются ко мне. Рядом остаются только Сэм и Донна. Мы живем по соседству и дружим с рождения. Донна учится со мной в одном классе. Тихая девочка, страдающая от полубезумной и очень религиозной матери, которая запрещает ей общаться с другими детьми, краситься, носить джинсы и слушать музыку. Знаете, мне кажется, если бы этой женщине предложили запихнуть дочь под прозрачный купол и погрузить в кому, она бы тут же согласилась. Сэм – сын приятеля Ларри. Он с детства ошивается у нас дома.

Думаю, я никого не удивлю, если скажу, что наша троица не пользуется популярностью, а следовательно, и не блистает успехами в учебе. Не замечали такого? Если кого-то в школе травят, обычно и учителя тут же начинают относиться к нему с презрением и брезгливостью. По крайней мере, с нами дело обстоит именно так. Учителя вечно грозятся отчислить меня из-за несделанных уроков. Донна никогда не может подготовить домашнее задание, так как, по мнению ее мамаши, все это от дьявола. А Сэм имеет уникальную способность нарываться на конфликт и обострять ситуацию. Помню, как учитель естествознания задался целью отчислить нас троих. Он ставит нам самые низкие баллы и каждый урок начинает с того, что пытается как-нибудь задеть меня:

– Уорнос, опять за гаражами на сигареты зарабатывала? Не перетрудилась? Что такое? Говорить не можешь, язык не слушается?

Сэму и Донне тоже достается, так что нет ничего удивительного в том, что мы решаем взорвать лабораторию. Это оказывается не слишком сложным делом. Мы крадем реактивы, поливаем все бензином. Остается только чиркнуть спичкой. Я не успеваю бросить ее на пол. Пламя мгновенно перебрасывается на меня. Тонкая огненная струйка превращается в настоящий пожар, но когда Сэм это замечает, лаборатория уже полыхает, а вместе с ней горим и мы. На наше счастье, в школе в тот час находится еще несколько человек. Охранник вызывает полицию, а уборщица звонит в службу спасения и вовремя сбивает огонь мокрой тряпкой. Медики тут же вкалывают нам успокоительное, поэтому кажется, что все происходит на киноэкране. Знаете, когда в самый страшный момент герой отключается и приходит в себя уже в больничной палате, с капельницами, цветами и в смешной сорочке на завязках. Цветов мне, конечно, никто не принес, но я действительно просыпаюсь в больнице.

На самом деле я чувствую себя вполне сносно, только из левого глаза без конца текут слезы, а вся левая половина лица буквально горит под наложенной повязкой. Два раза в день мне обрабатывают ожоги, но почему-то нигде нет зеркал, и даже у докторов их поначалу не допроситься. Лишь через пару дней кто-то протягивает мне маленькое складное зеркало. То, что в нем отражается, больше не напоминает ни Мэрилин Монро, ни даже обычного человека. Монстр. Эту кличку мне дают сразу, как только я выписываюсь из больницы. Пожалуй, сейчас я понимаю, что это звучало как пророчество. Ожоги со временем почти исчезают. Остаются белые ветвистые шрамы, напоминающие червей, но их легко замаскировать косметикой.

Сэм, отделавшись ожогом руки, уже через пару дней снова появляется на занятиях. Я же возвращаюсь в школу только спустя месяц, и теперь меня называют не Сигаретной Хрюшкой, а Монстром. В первые недели все обходят меня за километр. Это касается не только школы. Ларри брезгливо сплевывает при виде меня и тщательно моет стаканы, из которых я пью. Кит и Сэм стараются просто не разговаривать со мной, старательно делая вид, что я прозрачная. Если не верить в монстров, они перестают существовать. Это касается только тех тварей, что живут под кроватью. Я никуда не исчезаю.

Недели через две все понимают, что я могу сгодиться и без симпатичной мордашки. В конце концов, на меня необязательно смотреть, удовольствие можно получить и без этого. Наверное, в какой-то мере меня все устраивает. Конечно, было бы неплохо сочинять музыку или писать книги, но у меня нет никакого таланта, а так я оказываюсь полезной. Дело не только в сигаретах и деньгах, на которые можно купить еду или травку, но и в том, что таким образом я чувствую себя нужной. Конечно, все эти парни кричат мне вслед «монстр» и норовят затушить о мое тело сигарету, но потом непременно улучают момент и ведут меня куда-нибудь на реку или в школьную подсобку, чтобы я сделала им приятно. Прямо скажем, никому из них не светит переспать с кем-то другим.

Дома все, кроме Кита, быстро примиряются с моим внешним видом. Сыновья Ларри и Айлин вскоре вообще перестают замечать шрамы, а Кит напоминает о них каждый раз, когда видит меня. За несколько месяцев он сильно изменился и завел