Игорь Кветной - 30 величайших открытий в истории медицины, которые навсегда изменили нашу жизнь. Жизни ради жизни. Рассказы ученого клоунеля Страница 4

Медицинское мышление Гиппократа является не только пангуманистическим, охватывающим всего человека, весь его организм, но и панкосмическим, вовлекающим в распознавание и лечение весь мир, со всеми его явлениями природы и событиями в ней. Учение о четырех соках, то есть гуморальная патология, является его альфой и омегой. И если в настоящее время гуморальное мышление стало нужным снова в связи с учением о внутренней секреции, то это только новая оправа и новое содержание гиппократического мышления.

Соответственно своим воззрениям на природу болезней Гиппократ большое значение для лечения видел в диете и образе жизни. Культ правильного полноценного (но не избыточного) питания и занятия спортом проповедуются во всех его сочинениях.

Гиппократ был выдающимся философом-врачом. В своей жизни и деятельности он представлял образец гуманиста того времени. Он впервые сформулировал врачебную клятву, которую произносили медики при посвящении в эту профессию. Она сохранилась в веках как «клятва Гиппократа». Современные студенты, оканчивающие медицинские институты, тоже принимают присягу… Последнее слово напоминает что-то «военизированное» и лишено той одухотворенности, которая ощущается в каждой строчке древней клятвы, а ведь как искренне и душевно в древности клялись врачи перед народом и собой исполнять свой профессиональный и нравственный долг!

Клянусь Аполлоном-целителем, Асклепием, Гигеей и Панакеей и всеми богами и богинями и призываю их в свидетели, что эту мою клятву и обязательства, которые я беру на себя, я буду исполнять по мере сил моих и понимания; тех, кто обучал меня врачебному искусству, я буду почитать как своих родителей, я разделю их судьбу, по их желанию я буду доставлять им все, в чем они нуждаются; в их детях я буду видеть своих братьев, буду обучать их врачебному искусству, если они того захотят, без всякой платы и без всяких письменных обязательств с их стороны; обязуюсь далее передать все правила, постановления и все содержимое врачебной науки моим сыновьям, сыновьям моего учителя и его ученикам, если они войдут во врачебное сословие и возьмут на себя обязательства согласно врачебному закону; никому другому всего этого я не сообщу.

Диетические мероприятия я буду назначать на пользу больного и по моему умению и разумению, если больным будет угрожать опасность и вред, я буду оберегать их от них. Никому, даже при усиленных просьбах с его стороны, я не буду давать средства, которые могли бы причинять смерть, я не буду также давать каких бы то ни было советов в этом направлении; я не дам также женщинам средств, которыми можно было бы произвести выкидыш. Чисто и благочестиво устрою я свою жизнь и буду отправлять свое искусство. Ни в каком случае не буду производить операцию камнесечения, предоставив ее тем, чьей профессией она является. Во все дома, куда меня позовут, я буду входить с намерением принести пользу больному и буду воздерживаться от всяких преднамеренных, приносящих вред поступков, в особенности же от половых сношений с мужчинами и женщинами, рабами и свободными. Обо всем, что во время лечения я увижу и услышу, а также обо всем, что я узнаю, и независимо от лечения в повседневной жизни, поскольку об этом нельзя рассказывать другим, я буду молчать, видя в этом тайну.

Гиппократ придал медицине своего времени почти божественное значение. Врачевание считалось высшей формой искусства, несущего в себе великие принципы гуманизма и нравственности.

…Прошло шесть столетий, человеческое знание развивалось и открывало все новые и новые явления, высокой ступени развития достигли анатомия и физиология, в хирургию, акушерство и терапию были внедрены новые методы лечения, общая история и цивилизация также способствовали развитию других наук – физики, химии, математики. Обстоятельства требовали появления личности, способной, используя весь богатый теоретический и практический опыт, создать научную систему врачебного искусства, соединить воедино «физическую и лирическую» ипостаси древнего занятия.

И такой человек появился. Им стал Гален.

«Медицина – это наука»

Гален, в отличие от Гиппократа, не «родился врачом». Его отец был зодчим и к тому же слыл одним из самых образованных людей своего времени – он прекрасно знал математику, естественные науки и философию. Дождавшись, пока сыну исполнится 14 лет (а Гален родился в 130 году нашей эры), и дав ему насладиться беззаботностью детства, он стал целенаправленно знакомить сына с различными философскими темами, к которым Гален проявлял исключительный интерес и большие способности.

Гален

Возможно, что эти юношеские увлечения переросли бы в серьезное дело жизни, но, неожиданно, когда Галену было 17 лет, его отец увидел сон, который истолковал как божественное внушение Асклепия «быть его сыну врачом».

Живя в Асклепейоне, общаясь с многочисленными съезжающимися сюда больными, видя перед собой воочию практику многих известных врачей, придерживающихся различных направлений, Гален впитывал в себя их опыт и знания, вырастал в знающего врача, к тому же обладающего широчайшим общенаучным и философским кругозором.

О дальнейшей жизни Галена прекрасно рассказывает Т. Мейер-Штейнег. Предоставим ему слово и, пока профессор рассказывает, попытаемся представить образ великого ученого, жизнь и деятельность которого была полна противоречий и борьбы не только с научными противниками, но и с самим собой и окружающими людьми. И в этой борьбе Гален не всегда оказывался правым…

После смерти отца Гален предпринял путешествие, во время которого он изучал главным образом анатомию у Пелопса в Смирне и у Нумизиана в Коринфе. Чтобы усовершенствоваться в этой области знания, Гален отправился затем в Александрию, здесь он занимался науками и продолжал литературную деятельность, начатую им на 20-м году жизни. После девятилетнего отсутствия он вернулся в родной город, принял здесь должность врача гладиаторов и исполнял ее в течение четырех лет.

Он пользовался малейшей возможностью расширить свои сведения по анатомии и физиологии, причем всего более его интересовало влияние образа жизни на состояние организма. Затем, подобно многим другим врачам, Галена потянуло в Рим. Здесь ему скоро удалось завязать близкие отношения со многими высокопоставленными и выдающимися людьми – консулом Воэтом, философами Эвдемом и Дамасценом, дядей римского императора Люцием Вером и другими. Эти связи были во всех отношениях очень полезны для него, так как, с одной стороны, он получил возможность познакомить со своими идеями наиболее влиятельные круги столицы, а с другой – очень скоро они доставили ему praxis aurea (дословно «золотую практику», видимо, имеется в виду практика в высшем свете. – И. К.).

К сожалению, в Риме проявились в полной мере дурные стороны его характера, унаследованные, по его словам, от матери: склонность к ссорам и спорам, а также хвастливое самомнение. Сам он говорил, что с юных лет он относился с полным презрением к известности и популярности, но этому противоречит его стремление заставить в Риме говорить о себе. Для этой цели он устраивал для избранного круга приглашенных публичные чтения, сопровождавшиеся вскрытиями животных и вивисекциями. Им руководило при этом не стремление приобрести возможно большее число пациентов, но то высокомерие, с которым он относился к своим противникам. Последнее поселило среди римских врачей глубокое недовольство, которое выражалось в самых жестоких нападках на него. Ожесточенными врагами его сделались, между прочим, некоторые видные представители методической школы. Из-за чего, несмотря на блестящие успехи, Гален спустя четыре года принужден был снова оставить Рим.

На обратном пути на родину он ехал через Кампанию, Кипр и Палестину, где всюду пополнял свои медицинские знания в самых различных направлениях. Тотчас по прибытии в Пергам он был вызван императором Вером и Марком Аврелием в Аквилею, куда он приехал зимой 168 года. С императорами, бежавшими от вспыхнувшей эпидемии (причем император Вер пал жертвой чумы), Гален вновь отправился в Рим, отклонил предложение Марка Аврелия сопровождать его в походе против маркоманов и вместо этого был назначен в врачом при юном Коммоде. После возвращения Марка Аврелия он сделался его врачом. Исполнял ли он обязанности придворного врача и при последующих императорах, в точности неизвестно, во всяком случае, по его собственным словам, он долго был близок ко двору. Практикой в это время он занимался относительно немного, отдавая предпочтение научно-литературной деятельности; во всяком случае во все время своей жизни он пользовался широкой известностью.

Умер он в 201 году в Риме, а может быть, и в родном городе. Литературное наследство Галена – им оставлено почти 400 различных сочинений – свидетельствует о необыкновенной начитанности, прекрасной памяти, великолепном знании тогдашней медицинской науки, критических способностях и удивительном умении пользоваться, наряду с собственными наблюдениями, чужим опытом. С другой стороны, в его работах поражают безграничное тщеславие, переоценка своих и недооценка чужих исследований, большая наклонность к болтливой обстоятельности; одним словом, в его книгах нашли отражение все черты его характера.