Анонимный автор - Секретный футболист. Изнанка футбольного мира Страница 4

Были и другие эпизоды, прочно застрявшие в моей памяти. Несколько старших игроков пасовали мне мяч с такой силой, с какой только могли, в жалких попытках заставить меня потерять над ним контроль, что было крайне нелепо, хотя с тех пор я узнал, что подобная инициация происходит всегда. В первый день Дуайта Йорка в «Манчестер Юнайтед» Рой Кин намеренно запустил в него мяч так сильно, что нападающий не смог его отбить. «Добро пожаловать в «Юнайтед», – сказал Кин. – Кантона такое на раз-два решал». Как бы сильно я ни возмущался тому, что со мной делали старшие игроки, в некотором смысле это пошло мне на пользу, потому что теперь я всегда приезжал на тренировку раньше других и заканчивал ее также позже всех. Подобное отношение только укрепило мое страстное желание стать лучше и оставить их позади.

Спустя примерно шесть месяцев, я смог продемонстрировать, что более чем способен играть на этом уровне. Я стабильно выступал и регулярно получал награды как лучший игрок матча (мы не могли позволить себе траты на шампанское, так что в качестве приза нам полагались фотография со спонсором и упоминание в программке на следующем матче). Я начал делать себе имя, что означало, что те, кто усложнял мне жизнь, постепенно теряли хватку. Примерно тогда же тренер смог сплавить изрядное количество ветеранов, так что мое положение в раздевалке резко изменилось с ничтожного до геройского. Я определенно проделал долгий путь с момента своего дебюта; помню как-то я услышал, как один из фанатов соперника выкрикивает мою фамилию. По глупости я подумал, что это мог быть кто-то из моего города, кто приехал посмотреть на мою игру, и потому обернулся. Как только это случилось, вся трибуна завопила: «Дрочила-а-а-а-а!» – и зашлась в хохоте. Я совершенно забыл о том, что когда ты играешь на таком уровне, на футболке указана твоя фамилия.

Я до сих пор не очень люблю ежедневную рутину жизни футболиста. Я получал удовольствие от игр, даже при том, что мы и близко не были Командой мечты, но посреди недели мне было ужасно скучно, я мог только сидеть дома, читать и смотреть телевизор. Часто я старался задержаться в клубе как можно дольше, просто чтобы чем-нибудь себя занять. Я часами набивал мяч об стену, на которой были нарисованы пронумерованные квадраты. Иногда мы играли друг против друга – нужно было попасть по всем шести квадратам в порядке очередности, и первый, кому это удавалось, получал 5 фунтов. Но кроме этого делать в клубе было нечего. Тренировочный центр был весьма примитивным: у нас был корт для хэд-тенниса[2], обнесенный колючей проволокой, и парковка, также служившая местом для отработки длинных передач, но ровно до тех пор, пока я метким попаданием не разбил окно тренерской машины, испортив всем настроение. Мой длинный пас с тех пор стал гораздо лучше, но счет в 180 фунтов за поврежденное стекло до сих пор снится мне в кошмарах.

В обычный день мы встречались на стадионе перед тем, как отправиться на тренировочное поле. Я был без машины, поэтому меня подвозил игрок, расположившийся рядом со мной в раздевалке, и его друзья. Они были очень сплоченной компанией черных ребят, и мне приходилось мириться с весьма поганым R’n’B, который играл на протяжении всей поездки, но по каким-то причинам они тепло относились ко мне и крестили меня в статусе «почетного брата». Этот титул означал, что они всегда заступятся за меня; если я попадал в неприятности, они мне помогали, и если я допускал ошибку, они мне сразу о ней сообщали. И в момент, когда я был на грани ухода из клуба, надеясь отыскать новые возможности, они сделали несколько звонков в свои прежние клубы, замолвив за меня словечко. Я многим им обязан.

Разницу между запугиванием и добродушными издевками лучше всего иллюстрирует то, что делала эта компания. Раз в неделю один из них приходил раньше всех и организовывал что-то вроде кустарной парикмахерской. Затем один за другим остальные черные игроки заходили туда и читали журналы, пока им приводили в порядок прически. Я всегда был первым, кто приезжал на тренировку не из этой компании, и чувствовал, что они достаточно расположены ко мне, чтобы разрешить мне подтрунивать над собой. Так что я говорил: «Да ну на фиг, Дезмонд опять здесь!» Или иногда я брал у кого-нибудь ножницы и, притворяясь, что стригу сидящего в кресле, воображал себя парикмахером из фильма «Поездка в Америку». «Каждый раз, когда я говорю о боксе, белый человек тут же начинает корчить из себя гребаного Рокки Марчиано. Пошел ты, пошел ты и пошел ты. Кто следующий?» Я думаю, что они смеялись скорее из снисхождения, ибо мои пародии были посредственными, но для межрасовых отношений это было здорово. Однажды, правда, как только я зашел в дверь, меня атаковали пять черных мужиков, вооруженных машинками для стрижки и твердо намеренных сбрить все мои волосы. И говоря «все», я действительно имею в виду все.

По мере того как я становился известным, я начал ценить преимущества, что давала жизнь профессионального футболиста. К тому времени я уже покинул дом, перебрался поближе к тренировочной базе и жил рядом с другим игроком, с которым мы вместе путешествовали. Поскольку у нашего клуба почти не было денег, мы отправлялись на выездные матчи в день игры, что неслыханно для футбола более высокого уровня. Мы приезжали обратно поздно, иногда в два или три ночи, в зависимости от того, где играли, после чего садились в машину и ехали около 30 километров домой. В такие часы улицы практически всегда пусты, и мы обычно мчали на красный свет на приличной скорости, выезжая через город. Однажды, правда, нас остановил полицейский на мотоцикле, и мы, опасаясь худшего, уже приготовили оправдания. Оказалось же, что бояться нам совершенно нечего. Как только офицер увидел нас двоих в спортивных костюмах, он тут же стал поздравлять нас с результатом матча, а потом эскортировал нас из города.

С того момента этот полицейский сопровождал нас до ближайшей трассы практически после каждой выездной игры. Он поджидал нас у стадиона, мы немного обсуждали матч, клуб и футбол в целом, а потом он провожал нас из города. Я полагаю, что для полицейского это был самый запоминающийся момент его смены, и мы были очень ему благодарны. Я помню, как мы спорили о том, стоит ли нам чем-нибудь угостить его, кроме традиционного кебаба, который мы всегда предлагали ему, когда останавливались на поздний ужин. В конце концов, мы решили подарить ему эмблему клуба на булавке (с деньгами тогда было туговато), и к нашему восторгу он носил ее на своем полицейском жакете до конца нашего пребывания в клубе. И возможно, носит до сих пор.

Вспоминая те дни, однако, я могу привести множество причин, почему играть в футбол, будучи практически никому не известным, было настолько приятно. Ни на клуб, ни на меня самого не оказывалось никакого давления, но я все равно был очень жадным до побед; это было невероятным сочетанием, и сегодня я бы многое дал, лишь бы только пережить этот опыт снова. Тренер ожидал, что я буду делать ошибки, равно как и фанаты, но я всегда стремился к совершенству, и до тех пор, пока мои выступления держались на среднем уровне, я знал, что со мной все будет в порядке. Очень часто, однако, они были просто великолепными, и очень скоро я стал слишком крупной рыбой для нашего мелкого пруда.

Видеть точно такую же ситуацию сейчас, но уже со мной в роли умудренного опытом ветерана, не значит испытывать негатив, зависть или горечь. Напротив, я стараюсь помочь всем, чем могу, будущему поколению игроков, даже если иногда бывает обидно и досадно видеть, как они не могут сделать что-то, что элементарно для старших игроков.

Несколько лет назад я всерьез раздумывал над тем, чтобы бросить футбол раз и навсегда, чтобы удовлетворить другие свои желания, но однажды внезапное просветление вынудило меня передумать. Иногда, когда матчи стоят один за другим, ты едва видишься с семьей, или играешь не так уж здорово. Результаты команды тем временем идут на спад, бывает, что все это разом может обратиться в тяжкий груз, не дающий покоя. Позднее я осознал, что в мои двери стучится депрессия, и моим ответом на ее зов была мысль о том, что я был бы гораздо счастливее, займись я чем-нибудь другим. Стоя в туннеле «Энфилда» перед матчем с «Ливерпулем», я вдруг почувствовал себя «в поисках утраченного времени», если вспоминать Марселя Пруста. Когда тренер выдал каждому игроку по мячу, я поднял свой к лицу и понюхал его. Не спрашивайте, почему – я никогда не делал этого, будучи профессионалом, ни до, ни после. Мяч был совершенно новым и выглядел так маняще. Запах вернул меня к тому состоянию и моменту, когда мама с папой подарили мне один из первых моих полноразмерных футбольных мячей, Adidas Tango. Каждый знает запах нового футбольного мяча, и в тот момент он внезапно вдохновил меня и напомнил обо всех причинах, по которым я хотел играть в футбол – он пах счастливыми и такими знакомыми временами. По мере того как шум стадиона нарастал и до меня донеслись первые узнаваемые аккорды You’ll Never Walk Alone, я сказал самому себе, что буду помнить об этом моменте так долго, как только смогу.