Петр Котельников - Дорога длиною в 50 лет. Памяти генерал-лейтенанта ракетных войск Мелехова Виктора Михайловича Страница 4

Естественно, жизнь подростка состоит не из одних занятий в школе и выполнения домашних заданий дома. Сколько бы они времени не занимали, оставалось и свободное время. Вскоре Виктор отлично ориентировался в этом южном, но довольно суровом, по сравнению с другими, городом Крыма. Поселки Орджоникидзевского р-на Керчи ничего приятного для глаз не представляли. Наклонно сползающие к морю многометровой толщины каменные массы из плотного желтоватого цвета ракушечника, покрытые полутораметровым слоем глинистой земли, нависали каменным козырьком над узенькой полоской песчаного пляжа. Не выдерживая тяжести, этот козырек покрывался глубокими трещинами и обламывался. На месте его образовывался глубокий провал, обезображивающий береговую линию. Всегда сохранялась опасность сползания и обрушивания пластов земли. Но местное население, а также малочисленные отдыхающие из других городов страны, пренебрегали опасностями. Слишком уж мелким и мягким был песок береговой полосы, слишком пологим и ровным было песчаное дно, слишком чистой и голубой была сама вода этого уголка Черного моря. Живописными были и скалы, возвышающиеся прямо из вод морских, манящих к себе пловцов. Район Керченской крепости был запретен для посещений, а все остальное пространство состояло из одноэтажных отдельных домиков, теснившихся к морю, казалось, что они все даже стенами своими наклонились в сторону его. Еще далее поднимались стены строящихся домов пятиэтажек и Камыш-Бурунской ГРЭС и железно-рудного комбината.

С ними Виктор Мелехов знакомился, глядя со стороны, когда ездил в «Тобичик» к родителям и обратно. По другую сторону от моря виднелись безрадостные степи Керченского полуострова. Поездки были редкими, на гужевом транспорте, поскольку регулярное движение здесь отсутствовало По счастью, не было и крайней необходимости ездить в Тобичик, поскольку мать и отец два раза в месяц приезжали в город, привозя продукты питания. Сталинский р-н противоположного направления по отношению к центру, тяготел к Азовскому морю. Его отлично изучил Виктор Мелехов. Состоял он из отдельных поселков: Колонка, Самострой, Ени-Кале, Опасное, а дальше шли селения Маяк-Салынского сельского р-на. Колонка – индустриальное сердце не только города, но и Крыма. Так, во всяком случае, его именовали в прессе официально. День и ночь дымящиеся доменные печи, прокатный стан металлургического завода, требовали большого числа рабочих. Они же требовались и для расположенных неподалеку аглофабрики и коксохимзавода. На металлургическом заводе работал Моршнев Яков Ильич, муж Полины Максимовны, в квартире которых проживал Виктор. Вскоре семья Моршневых отправилась на Донбасс, в город Харцызск, а в их квартирку из Тобичика перебралось все семейство Мелеховых. Михаил Максимович нашел новое место работы – колхоз «Сакко и Ванцетти», правление которого располагалось в черте города.

Виктор Мелехов стал вести себя раскрепощеннее, у него появилось больше свободного времени. Будучи невысокого роста, он не уступал ни в силе ни в ловкости другим. Особенно ловко бился головой. И после одной из драк, где он вызвал у своего противника обильное носовое кровотечение, мать, наконец, вызвали в школу. Такого еще никогда не было! Анна Григорьевна вернулась из школы мрачной, но набрасываться на сына не стала. Только вздохнув, сказала: «Бандит, ты и есть бандит. Бандитом ты и будешь» На сей раз, за плохое поведение юноша был исключен на две недели из школы. Исключение на неделю, месяц, на год, и вовсе из школы, как мера наказания тогда широко применялось. Свое свободное время Виктор, став юношей, чаще всего проводил за пределами центрального района. Очень часто его можно было видеть у парашютной вышки «ОСАВИАХИМа», общества, которое в будущем изменит свое название на более звучное, но тоже требующее расшифровки – «ДОСААФ». Ему очень хотелось попробовать прыгнуть с парашютной вышки. Инструктор возражал. Но парнишка был настолько настойчивым, что тот дал разрешение, чтобы хоть как-то отвязаться от навязчивого парнишки. Желание удовлетворено… но особенного удовольствия не получено. Из всего, испытанного, больше всего запомнился обзор местности с высоты вышки. Все предметы почему-то казались более удаленными и более мелкими. Хотя так отчетливо был виден дромос «Царского кургана», в котором в глубокой древности был похоронен один из боспорских царей, правивший Пантикапеем, как тогда называлась Керчь. Сам прыжок был слишком коротким, чтобы запомнить что-то, кроме падения, чуть замедленного. Исследована была Виктором и турецкая крепость в Ени-Кале. Правда, ничего особенного в душе этот осмотр не оставил – разрушенные и разрушающиеся стены из камня-раекушечника и везде растущие бурьяны. Не забыт был и археологический музей, в то время очень богатый своими экспонатами.

В основном время проводилось на крохотном городском пляже, где песка было мало, а камней в воде – много. Впрочем, камни не мешали Мелехову, поскольку стоять или бродить ему, находясь в воде, не хотелось. Он – отлично плавал, предпочитая всем стилям плавания – кроль.

Считаю не лишним познакомить читателя с условиями быта, в которых жизненного опыта набирался будущий генерал. Двор, в котором проживала семья Мелеховых находился по улице Правая Мелек-Чесме, в отрезке между улицами Курсантов и Красноармейской, потом переименованной в Самойленко.

Рядом с двором находился двор заготскота. Кому он принадлежал тогда, не выясняли. Разграничение проходило по небольшой каменной стене; того, что происходило за стеной не было видно. Оттуда неслись неаппетитные запахи, слышалось мычание, блеянье, похрюкивание и повизгивание свиней. Пригоняли сюда животных из сел Керченского полуострова. Отсюда партиями их направляли на местную бойню.

Жилой двор имел форму буквы «Г». Узкий и короткий. Квартирки в один ряд, параллельно двору, помещения – анфиладой. Малое жизненное пространство диктовало свои условия архитектуре. Она была характерна для всего города вообще. Скученность построек – умопомрачительная: домик к домику, квартирка к квартирке лепились, как медовые соты. Квартирка Мелеховых состояла из кухни и комнаты. Кухня крохотная, чуть побольше комната – общая площадь 11 квадратных метров. Над ней нависал козырьком балкон второго этажа с деревянной лестницей. Дневного света даже в яркий солнечный день недоставало.

Прямо перед двором протекала речка, название которой и стало основанием для названия улицы. Речка сегодня называется Приморской. Незадолго до войны ложе речки облицевали камнем-ракущечником. Через речку, перейдя по мосту, попадали на вторую сторону улицы, но уже с названием Левая Мелек-Чесме. Не меняя направления и, чуть обогнув один из домиков, взгляд упирался в стену, окружающую стадион «Пищевик».

Конец ознакомительного фрагмента.