Виктория Федорова - Дочь адмирала Страница 4

В тридцатых годах он вновь женился. Хелен Харрис Спэн была вдовой с четырьмя детьми. Но как и в предыдущем браке, эмоциональные узы ни в коей мере не изменили стиль жизни Джека. Два года он прослужил командиром авиагруппы, базировавшейся на борту «Йорктауна», затем был направлен на Аляску с заданием переоборудовать военно-морскую базу в порту Ситка.

Когда началась Вторая мировая война, Джеку было поручено перегнать авианосец «Альтамаха», что на языке индейцев племени крик означает «дырявое каноэ», в южный район Тихого океана. Через год он возвратился в Штаты и вскоре отплыл из Сан-Диего в Карачи, тогда порт в Индии, с самолетами Р-51 на борту. К этому времени он уже был в чине капитана.

Он принимал участие в боевых операциях у островов Гвадалканал и Тарава. На каком-то витке этого периода его жизни распался его брак с Хелен. Они расстались.

После Таравы Джека направили на родину, где он занял пост заместителя начальника учебной базы в порту Корпус-Кристи, штат Техас. Он был крайне раздосадован этим назначением. Мир был охвачен войной, отсиживаться в Техасе казалось ему бесчестным. Он стремился обратно на войну.

Использовав свои связи в военно-морской разведке, Джек узнал, что Рузвельт и Сталин достигли в Тегеране соглашения о том, что Советский Союз вступит в войну с Японией через 90 дней после прекращения боевых действий в Европе. Проанализировав ход событий на континенте, Джек пришел к выводу, что к тому времени, когда ему удастся добиться туда перевода, война в Европе вполне может закончиться. Другое дело — война с Японией.

Джек вылетел в Вашингтон, чтобы повидаться со своим другом Полом Фостером, близким человеком Рузвельта. Не кто иной, как Рузвельт, вернул в свое время Фостера на государственную службу. Пол Фостер устроил перевод Джека на работу в Москве.

Джек был назначен военно-морским представителем при специальной военной миссии в Москве, возглавлявшейся генералом Джоном Дином и носившей кодовое название «Операция "Веха"». Ее целью было проведение бомбардировок Японии американскими самолетами с аэродрома, который американцы построят в Сибири.

В январе 1945 года Джексон Роджерс Тэйт, 46 лет, разведенный, прибыл в Москву.

ЗОЯ ФЕДОРОВА

В 1912 году Алексей Федоров мог, оглянувшись на прожитую жизнь, с удовлетворением признать, что она обошлась с ним вполне благосклонно. У него хорошая работа — он рабочий-металлист на одном из санкт-петербургских заводов. У него прекрасная квартира — четыре комнаты — чего же желать больше? Конечно, страной правит царь, но дни его явно сочтены. Близится революция, об этом говорят на каждом митинге, которые он посещает.

Но больше всего его радовала жена — Екатерина, родившая ему двух дочерей — Александру и Марию, которых он очень любил. А совсем скоро Екатерина подарит ему сына. Конечно же, это будет сын.

Итак, Алексей был вполне доволен жизнью. В доме царила любовь, на работе он пользовался уважением. Все, кто работал вместе с ним, считали Алексея человеком умным и порядочным, который всегда говорит, что думает, и к советам которого стоило прислушаться.

21 декабря 1912 года на свет появился его третий ребенок. Снова девочка, которой дали имя Зоя. Если поначалу родители и испытали мгновенное чувство разочарования, то оно быстро забылось, настолько хороша была новорожденная — куда красивее своих сестер. Алексей был счастлив. В конце концов они с Екатериной еще совсем молодые. Придет время и для сына. (Судьба дала им четвертого ребенка, сына, который погиб на Второй мировой войне.)

Через два года после рождения Зои Санкт-Петербург стал Петроградом. Через пять лет после ее рождения произошла революция, в которой принял участие и ее отец. Но Зоя ничего этого не запомнит. Первое воспоминание, оставшееся в ее памяти, — какой-то человек, однажды появившийся в их квартире и помогший погрузить на свою телегу их скарб, и мать, со слезами на глазах прощавшаяся с соседкой.

Она запомнит тащивших телегу лошадей, которых она хорошо рассмотрела, когда отец посадил ее к себе на колени. И соседскую собаку, которую она частенько подкармливала, — собака бежала за ними несколько кварталов.

Они переезжали в Москву — такова была награда, полученная ее отцом от самого Ленина. Алексею предстояло работать на государственной службе в Кремле, его обязанностями будет оформление документов на вход и выход из Кремля.

Алексей радовался, что, работая, сможет прибегнуть наконец к помощи не только рук, но и головы. Жадный до чтения, самоучка по образованию — как часто друзья и родственники подтрунивали над ним за его пристрастие к книгам! И зачем они вообще рабочему человеку? Глаза вылезут на лоб, а толку ни на грош.

Все же, видать, был в них какой-то толк, размышлял Алексей, расхаживая вместе с женой и тремя дочерьми по шестикомнатной квартире, которую им выделили в Москве. Никогда в жизни не видел он такой красивой обстановки. Сверкающая на солнце лаком мебель, красивые картины в роскошных рамах. Что и говорить, красота да и только. Но принять все это Алексей Федоров не мог. Позже он так объяснит это Екатерине, а заодно и чиновникам, в ведении которых находилась вся эта красота: «Не могу я взять эту мебель и все остальное, потому что она мне не принадлежит. Я этого не заработал».

Зоя помнит, как из квартиры выносили эти красивые вещи. Еще долгое время семейство Федоровых будет обедать, сидя на полу и поставив тарелки на расстеленные газеты. И спать дети будут на полу, точно цыгане. Мало-помалу у них появилась и собственная мебель, но куда ей было до той роскошной, что стояла в квартире прежде. А две комнаты и вовсе отдали посторонним людям, потому что Алексей не считал возможным пользоваться такой большой площадью. Не то чтобы у него был трудный характер. Просто он знал, что правильно, а что неправильно, и полагал, что четырех комнат более чем достаточно для семьи из пяти человек.

Что и говорить, жить с отцом, человеком исключительно честным и принципиальным, было отнюдь не всегда легко, но он, безусловно, вызывал к себе уважение. Даже ребенком Зоя понимала это. Однако в последующие годы, при Сталине, честность и открытость Алексея уже перестали быть добродетелями, став скорее грехами, которые обратились против него самого.

Еще в ранние школьные годы Зоя влюбилась в театр, в волшебство перевоплощения. На школьной сцене разыгрывались спектакли по известным сказкам, и она открыла для себя чудесный мир, неведомый ей прежде. Стать частью этого мира — это ли не предел мечтаний?

Увлеченность театром сохранялась все школьные годы. Ничто не могло сравниться с тем волнением, которое охватывало все ее существо, когда она выходила на подмостки школьной сцены. Эта увлеченность переметнулась потом на кино, и ей больше всего в мире захотелось стать актрисой.