Юрий Сушко - Друзья Высоцкого: проверка на преданность Страница 4

Зададимся вопросом: как в том циничном мире выживал человек с романтическим сознанием?

Он верил, что в нем от рождения жило некое знание, которому он потом находил подтверждение у Платона, Аристотеля, Фомы Аквинского. Одновременно это были его собственные мысли. Таких интуитивных совпадений было много. Иногда он говорил о себе: «Я — Кассандра…»

Но как там у Высоцкого?

Без умолку безумная девицаКричала: «Ясно вижу Трою павшей в прах…»Но ясновидцев — впрочем, как и очевидцев, —Во все века сжигали на кострах.

Как славно говорить то, что хочется, и — угадывать. Неизвестный признавался: «Я и книги-то читаю не для того, чтобы открыть что-то новое, а чтобы утвердиться в том, что я мыслю…

У меня была и осталась совершенно детская вера в чудо… Я тогда решил на себе проверить, что может сделать человек, который отверг законы социума и живет по своим правилам. Мой лозунг — «ничего или все!» Или я живу так, как хочу, или пусть меня убьют. Не уступать никому — ничего — никогда! Я столько раз должен был умереть. Я и умирал, в жизни было столько ситуаций, из которых невозможно было выйти живым, я в те ситуации попадал потому, что ни от чего не прятался — но какая-то сила меня хранила».

Хранила даже на той страшной и великой Отечественной войне.

… Прогуливаясь по парку Дворца пионеров, он услышал Левитана, сообщавшего о нападении Германии на Советский Союз. 16-летний пацан, прилежный учащийся Ленинградской средней художественной школы при Академии художеств, в тот миг до неприличия обрадовался: у него на глазах творилась история, и появлялась возможность внести свою лепту. «Мне, — рассказывал Эрик, — тоже хотелось прикоснуться к чему-то великому и замечательному, и я больше всего боялся, что закончится эта война до того, как смогу принять в ней участие…»

В 1942 году школу, в которой он учился, эвакуировали в Самарканд. Хотя по объективному состоянию здоровья у Неизвестного был абсолютно «белый билет», всеми правдами и неправдами Эрик рвался в армейский строй. Прибавив себе год, 17-летний доброволец в итоге оказался в военном училище в Кушке, на границе с Ираном и Афганистаном. Об этой учебке ходили злые легенды, а среди курсантов бытовала присказка: «Меньше взвода не дадут, дальше Кушки не пошлют».

Первое впечатление на новом месте: над поселением, над казармами высится огромный крест-часовенка, намертво вросший в крупную сопку… Даже издали можно было прочесть надпись (с ятями) траурной краской: «Здесь медленно умирал я душой и телом».

Условия в учебке, конечно, были несносные. Тяжеленный пулемет «Максим» курсанты тягали за собой днями и ночами повсюду, кроме разве что постели и столовой. Не было и минуты на какие-то сугубо личные не то что дела, но и мысли. И все мы распевали, вспоминал Эрик:

Там, где пехота не пройдети бронепоезд не промчится,где замполит не проползет,туда наш взвод ходил мочиться.

— Самое поразительное, — озорно улыбался Неизвестный, — пожалуй, было то, что я, вчерашний студент художественной школы, очень быстро втянулся в эту лихорадочную по напряжению жизнь. Более того — мне она нравилась. Я успешно овладел не только нехитрыми премудростями пулеметной практики, но и проявлял выносливость на марш-бросках. Более того — стал одним из лучших на курсе мастеров рукопашного боя, что потом пригодилось на фронте.

Я там не страдал, как страдают интеллигенты. Наоборот, я вписался, как лихой парень, в курсантскую службу. В армии я чувствовал себя хорошо…

Сработала во мне наследственность семьи Неизвестных, семьи потомственных военных… Но и не только это. Я, как еврей, был на особом счету. И чувствовал такое недружелюбное внимание каждую минуту. Наблюдал весь взвод — как выдюжу на марш-броске, как отстреляю упражнение. И стоило чуть оступиться — прямо в лицо смеялись: «Что, Абгаша, слабо? Это тебе не пигожками тогговать?!». Хоть и не картавил я никогда, все равно дразнили. Ну, я и тянулся изо всех сил, чтобы не дать повода. Убивать учили. Пулей, штыком, ножом, голыми руками — всем…

Еше не добравшись до фронта, младший лейтенант Неизвестный угодил под трибунал по обвинению в убийстве офицера Красной армии, который изнасиловал его девушку. И 62 дня он сидел приговоренным к расстрелу. Но говорил: «Была бы возможность убить гада еще раз, я бы убил его снова».

Как же жутко было сидеть в карцере в ожидании смерти. Единственным развлечением для сокамерников стали самодельные карты, которые Неизвестный же и смастерил. Играли зэки в буру и стос. И только благодаря этому не сошли с ума. Потом где-то «наверху» отцы-командиры все же одумались: война идет, солдатиков не хватает, а мы сами своих живых «штыков» к стенке?! Словом, разжаловали Неизвестного в рядовые и отправили в штрафбат.

Потом, после ранения и первой награды — медали «За отвагу» — и в звании восстановили, и доверили лейтенанту Неизвестному командовать взводом автоматчиков гвардейского полка.

Вскоре при разведке боем во время штурма укрепленных позиций немцев уже схвативший вражескую пулю лейтенант первым ворвался в траншею, где окопались фашисты. В рукопашном он умудрился положить 16 (!) фашистов. Позже признавался, что узнал об этом уже из наградных документов. «Может, я их положил, а может, и нет, — скромничал Эрнст, — за мной же пара ребят из моего взвода шла… Когда я дерусь, впадаю в особое состояние, называемое «красный гнев», и забываю, что творю».

Из представления к награде:

«Тов. Э. И. Неизвестный в боях западнее Рюккендорфа 28 апреля 1945 года проявил себя смелым и инициативным командиром в бою и захвате контрольного пленного. Он одним из первых поднялся в атаку, увлекая за собой бойцов своего взвода. Ворвавшись в траншею, он гранатами и огнем из автомата уничтожил пулеметную точку и 16 немецких солдат. Будучи ранен, младший лейтенант Э. Неизвестный продолжал командовать взводом, и благодаря этому траншеи противника были очищены и взят пленный.

Командир 260 гвард. СП майор Величко. 2 мая 1945 г.»

«Приказ № 088/Н от 4 мая 1945 года по 86-й гвардейской стрелковой Николаевской Краснознаменной дивизии

От имени Президиума Верховного Совета СССР за образцовое выполнение боевых заданий на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом доблесть и мужество награждаю орденом «Красная Звезда» гвардии младшего лейтенанта Неизвестного Эрнста Иосифовича, командира стрелкового взвода 260-го гвардейского стрелкового полка».