Святослав Рыбас - Сталин Страница 4

В России, где свыше 85 процентов населения были крестьяне, объединенные в поземельные общины и занятые не товарным производством, а самообеспечением, источники накопления были очень ограничены. Бедность оборотных капиталов являлась бичом отечественной экономики.

А индустриализация требовала все больше образованных работников, росло число инженеров, юристов, врачей, учителей, литераторов. Русская интеллигенция, дитя петровских кадровых реформ, становилась заметной силой общества.

Трудно переоценить ее роль в разрушении империи. Один из ярких отечественных философов С. Л. Франк заметил по этому поводу: «По своему этическому существу русский интеллигент приблизительно с 70-х годов и до наших дней остается упорным и закоренелым народником: его Бог есть народ, его единственная цель есть счастье большинства, его мораль состоит в служении этой цели, соединенной с аскетическим самоотречением и ненавистью или пренебрежением к самоценным духовным запросам…»2

В начале XX века русские педагоги с помощью анкетного опроса попытались понять мироощущение учащейся молодежи. Опросы охватили более пяти тысяч учащихся в возрасте от 7 до 16 лет. Из них три тысячи — гимназисты, одна тысяча — ученики городских коммерческих училищ и одна тысяча — сельских школ.

Материальный успех гимназисты и ученики городских училищ поставили только на восемнадцатое место (последнее), а сельские — на второе3.

Как ни удивительно, деньги и материальный расчет занимали в идеалах молодежи далеко не главное место. Для страны, активно строившей капиталистическую экономику, такая антибуржуазность представляла угрозу.

Иосиф активно трудится в Батуме, куда он переехал в конце 1901 года. Здесь он включается в работу местной партийной организации, ему удается завершить процесс ее формирования. Он — представитель Тифлисского комитета, то есть за ним авторитет вышестоящего органа.

Он инициирует отмену работ по воскресеньям, каковые с 1897 года запрещались законом. Затем организует печатание листовок. Арестован. 19 апреля 1902 года переведен в Кутаисскую тюрьму. Но и там проявляет свой неукротимый характер. («Коба» — что означает «неукротимый» — вскоре стало партийной кличкой Сталина.)

В тюрьме с заключенными обращались грубо, они спали на полу, редко мылись. Их ходатаем перед тюремной администрацией выступил Джугашвили. Арестанты требовали: установить нары, предоставлять баню через каждые две недели, пресечь грубость и издевательства стражников. Последовал отказ. Тогда заключенные стали колотить в железные тюремные ворота, будоража весь Кутаис. Прокурор был вынужден признать их требования справедливыми.

Через месяц Иосифа Джугашвили снова перевели в Батум, а оттуда этапом в ссылку в Сибирь, «в распоряжение иркутского губернатора», через Новороссийск, Ростов, Челябинск. Товарищи передали ему десять рублей и провизию.

Сквозь окно тюремного вагона Иосиф впервые увидел коренную Россию. 27 ноября, в сильный мороз, Джугашвили прибыл в село Новоудинское Балаганского уезда. До уездного центра было 70 верст, до железнодорожной станции Тыреть — 120.

Молодой грузин в легком демисезонном пальто понял, чтоего ждет тяжелое беспросветное существование, а может, и смерть.

Прожив в Новоудинском больше месяца, он решился на побег…

По возвращении в Тифлис Иосиф Джугашвили познакомился со Львом Борисовичем Розенфельдом, который вошел в историю русской революции под фамилией Каменева.[2]

Coco прибыл на Кавказ в трудное время: весь январь здесь проводились массовые аресты, было схвачено около 150 человек. Многие связи оборвались. Для беглеца город был почти пуст, он встретил лишь нескольких знакомых.

Оставаться в Тифлисе было опасно, поэтому Иосиф поехал в Батум, надеясь на поддержку местных товарищей.

Неожиданно он натолкнулся на враждебное отношение секретаря местного комитета РСДРП И. Рамишвили: тот заподозрил его в сотрудничестве с полицией. Помыкавшись в Батуме около месяца, Coco ни с чем вернулся обратно.

Это был первый удар. Подозрение в предательстве было не просто мучительно, оно было смертельно опасно. Теперь Джугашвили мог убить любой, кто посчитал бы подозрение неоспоримой уликой. Любая вспышка темперамента, неудачная шутка — все могло привести к взрыву. И самое страшное — у него не было бесспорных доказательств своей невиновности.

Только спустя почти сто лет исследователи доказали, что все подозрения и обвинения Сталина в сотрудничестве с полицией были либо необоснованными, либо умышленно сфальсифицированными. Документы Департамента полиции, содержащие сведения о секретной агентуре, «позволили выявить почти полностью весь списочный состав агентурных сотрудников»4.

Иосиф пишет письмо старейшему по возрасту и революционному стажу члену руководства Кавказского союза РСДРП М. Г. Цхакая, кстати, выпускнику Тифлисской духовной семинарии. Цхакая согласился с ним встретиться и решил проверить Кобу, прежде чем включать его в работу. На одном из следующих свиданий Цхакая ознакомил Джугашвили с принятой на II съезде РСДРП программой и попросил его написать «свое credo». Этим «кредо» была статья «Как понимает социал-демократия национальный вопрос», напечатанная спустя год в газете «Борьба пролетариата» («Пролетариас брдзола»).

Это одна из первых серьезных работ Сталина, и уже в ней видна незаурядность молодого человека: «Когда молодая грузинская буржуазия почувствовала, насколько трудна для нее свободная конкуренция с „иностранными“ капиталистами, она устами грузинских национал-демократов начала лепетать о независимой Грузии. Грузинская буржуазия хотела оградить грузинский рынок таможенным кордоном, силой изгнать с этого рынка „иностранную“ буржуазию, искусственно поднять цены на товары и такими „патриотическими“ проделками добиться успеха на арене обогащения.

Такой была и остается цель национализма грузинской буржуазии»5.

Статья 24-летнего автора произвела на Цхакая хорошее впечатление. Он направил Coco в Кутаисский район, в Имеретино-Мингрельский комитет как представителя Кавказского союзного комитета. Таким образом, Иосиф смог не только восстановить свою репутацию, но и подняться на одну ступеньку в партийной иерархии.

Благодаря энергии Кобы (он уже взял эту кличку) в районе активизировалась партийная работа, заработала типография.

Когда члены партийного комитета были арестованы, Цхакая, вернувшись из командировки в Россию, был вынужден кооптировать в его состав, как он пишет, «моих близких соратников, которым я доверял». В числе выдвиженцев были Джугашвили и Розенфельд. Теперь в зоне постоянного внимания Иосифа находился весь Кавказ.