Дуглас Рид - Хотел ли Гитлер войны. Беседы с Отто Штрассером Страница 4

– А вы берете постояльцев в это время года? – спросил я ее после того, как она закончила свой рассказ.

– Да, господин, – с удивлением в голосе ответила она.

– Знаете… у меня есть пара свободных дней, так что я останусь у вас, – сказал я. – Мне просто надо кое-что обдумать.

Это было очень странное место. «Что ж, была не была», – подумал я, оглядываясь по сторонам. В комнате было сыро, как в колодце, она была невелика – в ширину словно входные двери в храм. Впрочем, я бывал и в худших, хотя и не в таких странных местах.

Очень хорошее место для размышлений. Я думал о войне, о том, что будет после нее, стоя на волнорезе, и, помешивая носком ботинка дранку, глядел на чаек. Ночью мы беседовали и как!

Мы сошлись на том, что рыбаки были правы, что Большая Волна пришла из-за того, что власти графства выбирали слишком много песка с побережья (разве мы не говорили, что к добру это не приведет?). Мы говорили о немке-поварихе, работавшей в гостинице, что наверху – она уступила мольбам всех знавших ее: люди просили ее не уезжать из-за войны. Мы сошлись на том, что, принимая во внимание все обстоятельства, мы бы на ее месте, скорее всего, уехали бы домой, как бы нас ни уговаривали. А уж что мы говорили о светомаскировке! Старуху как прорвало, она болтала без умолку. Ей это нравилось.

Я тоже был не против, но в конце концов сказал:

– Теперь я пойду. Я собираюсь написать книгу об Англии и Германии, о Геринге и Отто Штрассере, о том, как закончится эта война и что будет после нее. Быть может, я снова появлюсь у вас ближе к Рождеству. А пока – прощайте.

– Эх, жаль, что вы уходите, господин, – сказала она. – С вами было хорошо. А вы собираетесь написать книгу? Вот прямо вот так?

– Ну да, – ответил я. – Я раб привычки. Кто-то может взять книгу, кто-то – обойтись без нее. Я не таков. Я как алкоголик – каждый последующий бокал уж точно будет последним! Я всегда готов провернуть какую-нибудь Treppenwitze[4].

– А что это такое? – спросила она.

– Шутка или что-то в этом роде, о чем вы думаете после вечеринки, спускаясь по лестнице, – сказал я. – Вы говорите о том, чего вы хотите. Но у меня есть преимущество над этими тормозящими шутниками – я возвращаюсь и реализую свои шутки, пусть и в другой книге. Никто не скроется от меня. Так-то вот!

– Хм… это интересно, – проговорила она, стрельнув в меня своим светлым, но пустым глазом. – До свидания, господин.

Поднимаясь в гору по тропинке, я буквально чувствовал, как этот глаз сверлит мне спину. Добравшись до верхушки, я оглянулся и помахал рукой. Она стояла перед домом, посреди остовов других домов, в которых когда-то жили друзья ее детства. Под ногами у нее копошились цыплята.

В поисках Отто Штрассера я отправился во Францию. Я ехал поездом и плыл на пароходе. Поезд то и дело останавливался. Пароход отчалил на несколько часов позже. Так как все каюты были заняты, ночь я провел, расхаживая по палубе. На следующий день я был уже во Франции – я наслаждался бокалом Дюбонэ, ел омлет с грибами, потягивал Клико, для контраста вкусов заедал кусочком Бри, пил кофе с ликером «Гранд Марнье». О, земля гастрономического совершенства, земля искусства жить!

Радостный и беззаботный, я ненадолго заскочил в Париж. Мне казалось, что его улицы полны призраков британских солдат, рванувших сюда в 1918-м с передовой, чтобы отпраздновать победу. Победа!

Вдохнув таким образом полной грудью парижского воздуха, я побрел на Монпарнас. Я искал Отто Штрассера. В итоге я нашел его в скромной комнатке отеля, расположившегося на одной из тихих улочек.

Я видел простых беглецов, которые становились королями. Я видел королей, которые, находясь в ссылке, становились обычными людьми. Я видел президентов в дворцах и на съемных квартирах. Я видел, как доходят до пика популярности и уходят в небытие политики – словно целлулоидный мячик, что пляшет на струе фонтанчика в тире. Передо мной был человек, которому только что не удалось сыграть большую роль, человек, который назвал Гитлера обманщиком в то время, когда все остальные аплодировали ему и называли гением, человек, которому, возможно, в ближайшее время все-таки придется сыграть роль очень заметную.

Я с головой окунулся в изучение этого человека по имени Отто Штрассер. И вот он перед вами.

Итак – занавес!

Глава 2

Набросок к портрету

На некоторых снимках фотографы ставили Отто Штрассеру суровый взгляд, он сжимал губы подобно диктаторам всех времен, принимая вид сильного-человека-кандидата-на-победу.

Отто Штрассер и правда может быть таким, однако обычно он не носит на себе подобную личину. Обычно он энергичен и улыбчиво дружелюбен. Я не имею в виду, что у него с лица не сходит улыбка, нет, но его естественное состояние – это веселость и сердечность. У него нет внутренней ненависти к жизни и к своим соратникам, что явно есть у Гитлера и что придает последнему облик человека подозрительного, якобы все и вся контролирующего и пресекающего любые попытки самостоятельности.

Штрассер в гораздо большей степени боец, чем Гитлер. Никто не скажет, что он будет распускать нюни и терзаться от того, что самого главного врага человечества, марксизм, нельзя засадить в концлагерь; он сражается даже тогда, когда ситуация складывается не в его пользу, хотя в его сердце живет неутихающая ненависть к людям, за которыми числится суровый, даже кровавый должок, и уж если они попадутся ему, то заплатят по самому высшему разряду.

Однако все это никак не проявляется у него на лице, ибо его внутреннее «я» выглядит совершенно иначе. Двадцать пять лет борьбы, предательства, разочарований, расстройств, непрекращающегося поиска и балансирования на грани смерти не запечатлелись на нем вопреки тому, как обычно бывает с людьми, достигшими высшей власти. Он остается этаким веселым парнем, которому живется нелегко, но который любит от души, пьет и ест тоже от души, выполняет свое предназначение с удовольствием, никогда не забывает про свой револьвер, парнем, которому надо переделать кучу дел, который любит свою страну и еще – любит смеяться.

Он являет собой полную противоположность Гитлеру. Гитлер – это любитель пирожных, проповедующий спартанский образ жизни; Гитлер – сторонник безбрачия, одновременно ратующий за большие семьи; Гитлер – любитель передвигаться на машине и покоиться в кресле, ратующий за физкультуру и спорт; Гитлер – это некурящий и непьющий вегетарианец, стоящий во главе одной из самых любящих поесть и выпить наций в Европе. Гитлер – проповедник борьбы до последнего и человек, отдающий приказ о самозатоплении даже неповрежденным кораблям. Гитлер, написавший книгу под названием «Моя борьба», в жизни этой самой борьбы практически не знавший. К вершинам власти он прибыл в мягком сиденье автомобиля, как Ал Капоне в окружении телохранителей.