Судьба человека. С любовью к жизни - Борис Вячеславович Корчевников Страница 4

Я пыталась найти ниточки какие-то, потому что знала фамилию семьи спасенных детей, но не могла.

В четыре утра двадцать второго июня сорок первого года на воинскую часть обрушились бомбы. Мне было шесть лет, а моей сестре Асе два с половиной года. Лива, пятнадцатилетняя девочка, которая жила в нашей семье и помогала дома по хозяйству, побежала в бомбоубежище. В восемь утра были поданы грузовики и нас вывезли в город Бобруйск, посадили в товарные вагоны и повезли на восток. Оказались в городе Орел. Лива пошла на курсы медсестер и сразу на фронт. Она и мама переписывались, а потом письма от Ливы перестали поступать. Мы не знали, что с ней.

– Бабушка родила четырех сыновей, все они трудяги. Если же говорить о дедушке, то у него была очень трудная судьба – нищая еврейская семья, он рано стал кормильцем, потому что отца убили. Дедушка был кровельщиком. Обгорел почти на семьдесят процентов, кожа была обожжена, но это только закаляло его. Человек с невероятным чувством юмора, знавший пять языков. Благодаря дедушке у меня появилась первая профессия – преподаватель музыки.

Как-то дедушка вызвал меня на серьезный разговор и сказал: «Внучка, я тебе подарил путевку в жизнь, хочу, чтобы ты была преподавателем музыки, стала приличным, интеллигентным человеком, хорошо зарабатывала и тебя называли по имени-отчеству. Но мне сказали, ты хочешь быть артисткой. Ты знаешь, кто такие артисты? Гоп-гоп-гоп, сегодня здесь, а завтра там. Что о тебе будут люди говорить?» Папа сказал ему, что я точно не поступлю, и дедушка ответил: «Ну тогда ладно».

Родители отпустили меня в Ленинград поступать и помогли немного. Первый раз я провалилась на экзаменах. Конечно, это было неприятно, любое поражение – это стресс. Но я продолжала готовиться к театральному институту. И на следующий год, когда родители узнали, что я опять собираюсь поступать в театральный институт, мне кажется, папа сказал пророческую фразу, значительно опередив будущее: «Денег нет, но ты держись».

Я разгружала машины с хлебом, но мне эта работа нравилась, потому что из ром-бабы выпадали изюминки, и их можно было сгрести. То же самое происходило с кексами, посыпанными орешками. Орехи осыпались, и это был тот бонус, на который я очень рассчитывала. Чем больше я трясла при ходьбе, тем больше оставалось мне потом.

Мне не было еще и двадцати, я была юна, самая смешная девчонка на курсе, а по-моему, даже в институте. Когда мы сдавали зачеты по танцам, на меня приходил посмотреть весь вуз. Я только единственного не понимала, почему все смеются? Ведь я на полном серьезе танцевала павана, менуэт, как все. А наша преподавательница по танцам ласково называла меня: «Ты наша Анна Павлова. Я сама обожаю смотреть, как ты танцуешь». Сейчас я понимаю, что она, наверное, подхихикивала.

В институте ни о какой личной жизни я не мечтала, только о ролях. До такой степени, когда сама себе задаешь вопрос: «Что для меня важнее: личная жизнь или карьера, работа?» Я ответила: «Пятьдесят на пятьдесят», а потом: «Не-не-не, саму себя не обманешь, сорок девять на пятьдесят один. Пятьдесят один – работа, а сорок девять будет личная жизнь – хорошо, а не будет… главное, чтобы те пятьдесят один набрать».

Острохарактерных актрис немного в потоке, да еще таких, какой была я: маленького роста, со смешной внешностью, – нас сложно пристраивать. Однажды меня поставили играть в американском мюзикле, я же и там сумела отличиться. Это был первый мюзикл в России – в Ленинграде, со студентами театрального института. Ставили люди «оттуда», которые владели этим жанром. Я думала, что сейчас меня заметят, куда-нибудь пригласят, уже одной ногой в Голливуде. Все говорили, что я похожа на Лайзу Миннелли или Барбару Стрейзанд. Одной ногой в Голливуде я и оказалась.

Сюжет мюзикла прост: мы все люди с улицы, которые пришли за славой в кордебалет на Бродвей. Я играла одну из таких претенденток на роль. Мы выступали в тренировочных костюмах. По сценарию, всех героев не приняли, и мы фантазировали, что зря они не взяли нас, и за секунду переодевались из тренировочных костюмов в красивые серебряные жилетки. Всегда знала, что в костюме левый башмак мне великоват. День премьеры, вышли на этот танец, и я почувствовала, что почему-то сегодня левый башмак хорошо сидит. Тут услышала, как слева моя сокурсница начала смеяться и сказала: «Ленка, ты один носок забыла снять». А я в телесных капроновых колготках, туфлях и в махровом розовом, свалянном, дырявом носке на сцене. В зале случилась просто истерика! Это был лучший спектакль.

Потом уже после победы на конкурсе «Москва-Ялта-Транзит» в 1993 году я чувствовала себя невероятно счастливой. Моя жизнь не изменилась резко, но желания стали более дерзкими. Случилась дивная история. Казалось, что моя жизнь обретет теперь постоянные овации, я всегда буду во внимании. Но это было не так. Созваниваясь с продюсерским центром в Москве, спрашивала, почему им не нужен победитель конкурса для разных передач. Мне сказали: «Ты талантливая артистка, но тебе нужен спонсор». Случайно в аэропорту я увидела богатого дядечку, он был с семьей, детьми и разговаривал с ними про деньги, акции, какие-то вклады. Я тогда подумала: «Вот же они, эти богатые дядьки с деньгами. Он сядет сейчас в бизнес-класс, ему лететь час, а заплатит за это в пять раз дороже. Что мне терять? Нечего». Подошла к нему и спросила: «Простите, пожалуйста, что я к вам обращаюсь, вы не подскажете мне, в каких случаях банк помогает артистам, певцам, певичкам?» И он ответил, обведя меня оценивающим взглядом: «Ну в случае, если этот артист – близкая родственница или на крайняк дальняя. А зачем ты меня об этом спрашиваешь? Ни на одну из этих ролей ты не подходишь». Я: «Знаете, мне так в жизни не повезло совсем недавно, я сдуру победила в конкурсе “Москва-Ялта-Транзит”». Он понял и вдруг обратился: «Так это ты выиграла в школьной форме с бутербродом? Мы же болели за тебя четыре дня. Какие у тебя проблемы?» Я: «Да вот, песни сочиняю, у меня денег не хватает на студию». Это был единственный человек, который материально помог мне сделать первый шаг, чтобы появился музыкальный продукт, с которым можно работать. Потом он сделал нам с Юрием Гальцевым первые гастроли. Еще долгие годы мы общались, дружили, его