Клод Дюфрен - Мария Каллас Страница 4

Однако в первые дни замужества Евангелия считала себя вполне счастливой. Молодые поселились на Пелопоннесе, аптека приносила Георгиосу приличный доход. Семья жила в просторном доме, откуда открывался восхитительный вид на живописные окрестности, которыми так богата Греция, где древностью дышит каждый камень. По вечерам Георгиос предавался воспоминаниям о былой славе предков. Однако произведения Гомера, подвиги Агамемнона и Ахилла не долго волновали воображение Евангелии. Ее мысли были заняты другим. Она жаждала славы, роскоши, блеска… Всего того, чего не мог предложить ей простой сельский аптекарь…

Вскоре Евангелия раскусила характер своего мужа: за улыбкой провинциального обольстителя не скрывалось ничего, кроме пустоты и полного отсутствия честолюбия. Она замкнулась в себе; постепенно Георгиос, которого она выбрала себе в мужья по необходимости, становился совершенно чужим и безразличным ей человеком. Несмотря на ожидание ребенка, у молодой женщины оборвалась с мужем духовная и сердечная связь.

Что касается Георгиоса, то он, заметив охлаждение супруги, вернулся к своему любимому занятию — ухлестывать за каждой встречной юбкой. Вот в такой семейной атмосфере у Евангелии родилась 4 июня 1917 года первая дочь, которую окрестили Синтией; впоследствии это имя будет переиначено в совсем не греческое имя Джекки. Евангелия, так же как Георгиос, мечтала о мальчике; Синтия-Джекки была воспринята родителями, по крайней мере вначале, как временный подарок судьбы в ожидании мальчика, которым надлежало обзавестись каждой греческой семье. Три года спустя на свет появился этот долгожданный ребенок, и вместе с ним в семейство Калогеропулос пришла беда.

Глава 2

Американское детство греческого чудо-ребенка

Аптечное дело Георгиоса Калогеропулоса процветало; финансовое благополучие развязало ему руки, и он, пустившись во все тяжкие, стал изменять законной жене направо и налево. Евангелия отнюдь не пребывала в неведении, однако, несмотря на громкие скандалы, которые она частенько закатывала своему неверному супругу, относилась к его изменам, как к неотъемлемой части традиционной восточной семьи: чем больше Георгиос ходил на сторону, тем усерднее Евангелия занималась домашним хозяйством, хотя у нее было достаточно прислуги.

Наконец на свет появился долгожданный сын Вассилиос. Его рождение, казалось, должно было сблизить супругов в хлопотах вокруг колыбели. Любовь к новорожденному сыну, возможно, могла разжечь огонь давно угасшего семейного очага. Увы! Похоже, что сама судьба вынесла этой семейной паре свой приговор: Вассилиос в трехлетнем возрасте стал жертвой эпидемии тифа, которого так опасались в те годы. «Мне казалось, что мое сердце умерло вместе с ним и я никогда больше не воскресну», — сказала впоследствии Евангелия.

Георгиос страдал не меньше супруги. Ради Вассилиоса он отказался, или почти отказался, от своего волокитства; теперь же он предался любимому занятию с удвоенной энергией. Если раньше Евангелия смотрела сквозь пальцы на неверность легкомысленного супруга, то теперь попросту возненавидела его. Смерть ребенка уничтожила последние остатки сердечной привязанности между супругами. Однако в греческой семье не принято разводиться, особенно в те далекие двадцатые годы, когда семейными правилами, а вовсе не желаниями руководствовались муж и жена. Евангелия подчинилась устоявшейся традиции, похоже, без особого отвращения, поскольку в июле 1923 года она вновь ожидала ребенка. Вдруг Георгиос сообщил ей, что продал свою приносящую доход аптеку и собирается отправиться на постоянное жительство в Америку вместе с женой, дочерью и всем семейным скарбом. Калогеропулос принял это скоропалительное решение, не посоветовавшись с супругой, даже не сочтя нужным предупредить ее заранее. Каким чувством руководствовался глава семейства, отважившись зарезать приносившую золотые яйца курицу, отказаться от безбедного существования и втянуть нелюбимую к тому времени жену вместе с пятилетней дочерью в авантюру, связанную с переселением в Новый Свет? Впоследствии Евангелия призналась в воспоминаниях, что так и не смогла постигнуть тайну столь неожиданного решения мужа.

«Я не знала тогда и не знаю сейчас, почему мой муж решил эмигрировать в Соединенные Штаты, ибо он так и не открыл мне истинные мотивы своего поступка: он столько всего скрывал от меня! Он продал наш дом, не сказав мне ни слова, и даже в тот момент, когда он объявил мне о том, чтобы я готовилась к отъезду и укладывала вещи, я не имела ни малейшего представления, куда мы направляемся. И только за день до отъезда из Греции я узнала, что мы едем в Нью-Йорк… Мое сердце было разбито».

Чужая душа — потемки, и все же можно предположить, что, стремясь покинуть родину, Георгиос хотел, чтобы ничто не напоминало ему об умершем сыне. Возможно, ему стало невмоготу дышать воздухом своей залитой солнцем греческой деревни, он пресытился легкими победами на любовном фронте, его угнетала мрачная семейная атмосфера или же, как сотни миллионов людей в разных уголках света, он был очарован американской мечтой.

Евангелия также не избежала этих иллюзий. Однако в ее положении путешествие через океан нельзя было назвать увеселительной прогулкой. И все же стоило их судну войти в порт Нью-Йорка, как молодую женщину охватило глубочайшее волнение, которое испытывает каждый путешественник, когда его взору открывается величественный вид на статую Свободы, символизирующую Новый Свет, а вокруг раздаются пароходные гудки, приветствующие прибытие нового корабля надежды.

Семейству Калогеропулос, как и их предшественникам, казалось в тот момент, что они стоят на пороге новой жизни. Однако их высадка на американский континент пришлась на не самый удачный день: 2 августа 1923 года скончался Уоррен Гардинг, президент Соединенных Штатов, и по этому поводу были приспущены национальные флаги. Поскольку ни Георгиос, ни Евангелия не знали ни слова по-английски, они так и не поняли, почему у нью-йоркцев были столь скорбные лица, и не придали этому значения. Впрочем, на причале их встречал соотечественник — молодой доктор Леонидас Лонтцаунис, который раньше их отправился за американской мечтой, уже год жил в Нью-Йорке и вполне освоился в этом городе, так что семейству Калогеропулос повезло.

С помощью Леонидаса Лонтцауниса они устроились в тесной квартирке в Лонг-Айленде; соотечественник помог Георгиосу и с устройством на работу — он нашел ему место заведующего аптечным киоском в торговом комплексе. Нью-Йорк как современный Вавилон состоит из множества городов в миниатюре, где компактно проживают в соответствии со своей национальной принадлежностью выходцы со всех концов света, прибывшие в Америку в надежде построить новую жизнь. Калогеропулосы не стали исключением из правил: в Нью-Йорке они питались греческой едой, общались с выходцами из Эллады, вели привычный образ жизни. Вот в таком окружении и появилась на свет Мария. Дата ее рождения впоследствии стала причиной дискуссий: правда ли, что она родилась 4 декабря 1923 года, как пишет в своих воспоминаниях ее мать, или же 2 декабря — по словам присутствовавшего при ее рождении доктора Лонтцауниса и как сама певица утверждала во всех своих интервью? В архивах госпиталя, где Евангелия родила Марию, не сохранилось никаких следов. Наверное, потому, что рождение волшебницы всегда окутано тайной…