Самуил Зархий - Наркомпуть Ф. Дзержинский Страница 4

На новом посту

… Я имел тогда смелость, будучи народным комиссаром путей сообщения, учиться и приобретать необходимые мне знания.

Апрельский день 1921 года.

Когда председателю ВЧК Дзержинскому сообщили, что Ленин хочет его видеть, Феликс Эдмундович тотчас приехал с Лубянки в Кремль. Войдя в кабинет председателя Совнаркома, он заметил, что Ленин чем-то очень озабочен.

— Ну вот, — возбужденно обратился к нему Владимир Ильич, — снова на том же месте… Опять не выполнено постановление СТО[2] о хлебных перевозках. При таком состоянии железных дорог можно околеть с голоду, если хлеб даже лежит рядом… Все наши решения повисают в воздухе… Прямо-таки не везет нам с наркомами путей сообщения.

Дзержинский понимающе кивнул головой.

— Транспорту необходим партийный и политический руководитель, — продолжал Ленин, — чтобы возглавить железнодорожников и водников, от которых в настоящий момент непосредственно больше зависит судьба революции, чем от других частей пролетариата.

Владимир Ильич вышел из-за стола и, подойдя к Дзержинскому, добавил:

— Причем нужен такой руководитель, который сумел бы глубоко вникать в дело, принимать ответственные решения и проводить их в жизнь твердой рукой. Ну и, конечно, чтобы его ценили и уважали рабочие… Так вот вам, Феликс Эдмундович, придется взяться за наркомство по НКПС…

— Мне? — крайне удивился Дзержинский. — Почему я должен стать наркомом путей сообщения?

— Именно вы, Феликс Эдмундович. Более подходящей кандидатуры я не вижу… Это не только мое личное мнение. Я уже советовался в ЦК с товарищами… Вы же знаете, какое положение на транспорте. Давайте сядем, поговорим.

Долго уговаривать Феликса Эдмундовича не пришлось, и вскоре беседа перешла на практические темы — за какое звено ухватиться, чтобы транспорт скорее пошел в гору.

К себе на Лубянку Дзержинский вернулся, все еще находясь под впечатлением разговора с Лениным. Предложение пришлось Дзержинскому по душе, хотя он ясно представлял, какое невероятно тяжелое бремя берет на свои плечи.

Феликс Эдмундович позвонил Благонравову, начальнику транспортного отдела ВЧК, и попросил прислать папку с отчетами Наркомата путей сообщения.

С большим уважением и сердечной симпатией относился к Дзержинскому Владимир Ильич Ленин. Он высоко ценил его за беспредельную преданность Коммунистической партии, за кристальную чистоту души и за талант государственного деятеля.

…И вот эти материалы у него на письменном столе. Языком бесстрастных цифр рассказывали они о глубоких ранах, нанесенных железным дорогам сначала империалистической войной, а затем гражданской, которая велась главным образом вдоль путей сообщения.

Перед его мысленным взором развертывалась ужасная картина — подорванные, рухнувшие в воду мосты (3672!), разрушенные рельсовые пути (многие тысячи верст!), развалины мастерских и депо (свыше 400!)…Более 60 процентов всех паровозов стояло на «кладбищах», около трети товарных вагонов вышло из строя…

Взгляд Феликса Эдмундовича задержался на такой цифре: в текущем, 1921 году число рабочих и служащих, занятых на транспорте, достигло одного миллиона 279 тысяч. Огромная армия! Интересно, сколько же человек работало в дореволюционное время? Медленно листает он отчеты наркомата. В одном из них находит нужные данные министерства за 1913 год. Оказывается, на транспорте трудилось 815,5 тысячи человек. «Что же получается? Грузов перевозится в четыре раза меньше, а рабочих и служащих числится чуть ли не на полмиллиона больше! Конечно, производительность труда резко снизилась, — рассуждает про себя Дзержинский. — Износилась техника, ремонтировать ее нечем, не хватает топлива, рабочие голодают. Но, видимо, дело не только в этом…»

По донесениям органов ВЧК в ведомостях на получение жалования и пайка числится множество «мертвых душ» и людей, которые ничего не дают транспорту, а лишь стараются урвать для себя кусок побольше… Ряды железнодорожников и водников засорены классово-враждебными элементами: в годы империалистической войны на транспорт ринулась лавина торговцев, кулаков, чиновников, искавших там убежища от воинской службы и отправки на фронт. Теперь же эти контрреволюционно настроенные слои железнодорожников не только отлынивают от работы, ной, пользуясь своим служебным положением, спекулируют, расхищают грузы… В первую очередь нужно будет очистить транспорт от преступных элементов, лодырей и дармоедов, решает Дзержинский.

Его мысли прервал осторожный стук в дверь.

В кабинет вошел Благонравов.

— Простите, Феликс Эдмундович. В связи с вашим звонком я подумал, может быть, смогу дополнить сведения, которые вам понадобились.

— Да, вы пришли кстати. Присаживайтесь…

И Феликс Эдмундович рассказал Благонравову о беседе с Лениным.

— Я очень надеюсь на помощь транспортного отдела ВЧК, — сказал Дзержинский. — Ведь у вас много железнодорожников-коммунистов. Посылая их в командировку, связывайтесь со мной. Одновременно дадим им поручение от НКПС.

— Хорошо, — ответил Благонравов. ― Мне кажется, не только наш отдел, но и весь аппарат ВЧК может прийти на помощь транспорту. Разве, скажем, не могут чекисты выявить, где на бездействующих заводах и складах лежат инструменты и материалы, столь нужные железнодорожным мастерским и депо?

— Дельная мысль, — подтвердил Дзержинский. — Подготовьте свои предложения… Создадим из чекистов специальное бюро, назовем его «Трансбюро». Первое заседание я проведу сам… И хотел бы вас еще вот о чем предупредить. Мое предстоящее назначение ничего не должно изменить во взаимоотношениях ВЧК и НКПС.

— В каком смысле? — спросил Благонравов.

— Я опасаюсь, что сотрудники транспортного отдела и транспортных ЧК на местах могут сделать неправильный вывод: теперь, мол, наш председатель ВЧК стал наркомом путей сообщения, и начнут вмешиваться в административно-техническую деятельность транспорта. Этого ни в коем случае нельзя допустить…

— Конечно, Феликс Эдмундович. Могу дать на места соответствующее разъяснение.

— Не надо. Я лучше подчеркну это в своем приказе по ВЧК…

Когда Благонравов ушел, Дзержинский задумался. Оправдает ли он надежды, которые возлагает на него Ленин? Созданный им аппарат ВЧК стал грозой для врагов Советской власти. А вот сумеет ли он, председатель ВЧК, успешно руководить огромным и сложным хозяйством транспорта? Вспомнилась зима 1920 года, когда из-за небывалых снежных заносов почти на всех главных магистралях остановилось движение. Прекратился подвоз топлива и продовольствия в города. В ударном порядке правительство поручило ему возглавить Чрезкомснегпуть — Чрезвычайную комиссию по очистке путей от снега. Вот тогда впервые он со своим секретарем пришел в Наркомат путей сообщения на Ново-Басманной улице, занял отведенный ему кабинет и оттуда командовал организованным наступлением на разбушевавшуюся стихию. К борьбе с заносами он привлек все местные партийные и советские органы, части Красной Армии, аппарат ВЧК. И вскоре движение поездов полностью возобновилось.