Владимир Дайнес - Чапаев Страница 4

По свидетельству Кутякова, Василий Иванович вскоре нанялся половым в одну харчевню — чайную. Хозяин чайной положил ему 3 рубля в месяц. В чайной Василия ожидала еще худшая кабала, чем у купца. С раннего утра и до 2–4 часов ночи, подгоняемый пьяными окриками посетителей и подзатыльниками хозяина, Чапаев бегал от стола к столу. Домой не ходил: не хватало сил. Спал тут же в чайной, на грязном столе или на полу. В довершение всего хозяин требовал от служащих, чтобы они обсчитывали посетителей — балаковских грузчиков и крестьян, приезжавших в Балаково на базар. Но Василий упорно отказывался воровать, и через год владелец чайной уволил его.

Оставшись без заработка, Чапаев решил наняться к одному старику шарманщику, не раз уже соблазнявшему Василия жизнью беззаботных бродяг.

«Старик — шарманщик видел Чапаева в чайной, — пишет Кутяков. — Веселый, смышленый мальчик понравился старику, нравился ему и сильный голос Чапаева, и теперь, встречая его на улицах, он стая усиленно звать его с собой. Он рассказывал Чапаеву о богатых волжских городах, о всероссийской нижегородской ярмарке, сулил ему вольную жизнь. Чапаев не устоял перед соблазном.

Около двух лет Чапаев скитался с шарманщиком, подпевая ему песни. Они обошли Самару, Сызрань, Казань, Нижний, бродили по степным хуторам и глухим лесным селам. Немало лишений и издевательств пришлось перенести Чапаеву: ведь над шарманщиком мог посмеяться последний пьяница. Но скитания по России имели и свою положительную сторону: они дали ему возможность познакомиться с жизнью русского крестьянина и рабочего, пробудили в нем тоску по социальной справедливости».

В романе «Чапаев» на сцену вместе с Чапаевым вместо старика шарманщика выступает иной персонаж. Откроем книгу Фурманова и послушаем рассказ Василия Ивановича:

— Купил шарманку опять же себе… И была еще тогда со мной девушка Настя!.. «Пойдем, — говорю, — Настя, по Волге ходить: я петь да шарманку вертеть, а ты плясать почнешь. Зато уж и в Волгу-то мы насмотримся и все города-то мы обойдем с тобой! И пошли… В разных местах, как зима зажмет, и подолгу живали с ней, работать даже принимались на голодное живье… Да што тут за работа — услуженье одно… по зимнему делу… А как оно на апрельских зеленях покатится, солнышко, как двинет матушка льды на Каспийское море, — подобрали мы голод в охапку да берегом, все берегом, бережком… И музыка шарманная, и жаворонки поверху свистят, да Настя тут, да песня тут… Эх ты, не забыть тебя — не забуду! Ну ж и красавица ты по весне плывешь!

И вдруг опустилась Чапаева голова, стих печально веселый голос:

— Много в апрелях солнца, а кроме солнца — преет апрелем земля… И от прелости той не уберег я ее, касатку… Свернулась, как листик зеленый. И осталась пустая моя шарманка… А плясунку в Вольском на берегу схоронил… А сам цыгану шарманку загнал — и остался я будто вовсе один…

После двух лет бездомной жизни Чапаев неожиданно вернулся в Балаково. Вскоре стал учеником подмастерья в столярной мастерской Г. И. Лопатина. Здесь он был занят только зимой, а на лето уходил с плотницкой артелью отца в села Николаевского уезда. Брались за самые разные заказы — от строительства домов, мельниц, церквей до изготовления сельскохозяйственного инвентаря, например веялок. Во время одной из строек с Василием случилось событие, которое можно отнести к чудесам. Весной 1908 г. Чапаевы подрядились строить храм в Самаре. Там Василий, устанавливая на куполе крест, не удержался и слетел с двадцатиметровой высоты на землю, но остался цел и невредим — не считая крохотного шрама над верхней губой, который прикрыл, отрастив пышные усы.

Заметив у Василия интерес к плотницкому ремеслу, Иван Степанович решил сделать из него квалифицированного плотника. Он попросил известного балаковского мастера столярно — плотницких дел И. Г. Зудина взять сына на обучение. Иван Гаврилович слыл в Балакове безбожником, политически неблагонадежным человеком. Он не только научил Василия столярному ремеслу, но, по мнению ряда биографов Чапаева, несомненно, оказал определенное воздействие на формирование его политических убеждений.

Осенью 1908 г. у Василия Ивановича подошла пора призыва в армию. Для прохождения военной службы он был направлен в Киев. Но уже весной следующего года по неизвестным причинам Чапаева перевели в «ратники ополчения первого разряда», а затем и вовсе удалили из армии, якобы по болезни, что весьма непонятно, поскольку в ратники ополчения без причины тогда не переводили. И. С. Кутяков полагает, что «удаление» Василия Ивановича из армии в какой-то мере было связано с данными о его политической «неблагонадежности». Дело в том, пишет Кутяков, что Украина была в это время на чрезвычайном положении. В ряде губерний было введено даже военное положение. В Киеве разгонялись все общественные и культурно — просветительские организации. Гонения в полной мере коснулись и армии. Здесь процветали наушничество, доносы, тайная слежка за теми военными лицами, кто был на подозрении у жандармских органов. Почти каждый солдат негласно проходил проверку на благонадежность. В частях Киевского гарнизона, по существу, шла своеобразная чистка. Возможно, под нее и попал Чапаев.

И. С. Кутяков не уточняет, почему Василий Иванович попал под «чистку». После поражения первой революции в России 1905–1907 гг. в стране наступил «период реакции», связанный с именем министра внутренних дел и председателя Совета министров П. А. Столыпина. Наряду с прогрессивными преобразованиями он проводил жесткую внутреннюю политику, направленную на подавление антиправительственных движений и стабилизацию положения в Российской империи. Одним из элементов такой политики была и своеобразная «чистка» армии.

В. И. Чапаев, вернувшись домой, вместе с отцом и братьями взялся за привычную работу — плотничество. Ему шел двадцать второй год, пора было думать об устройстве личной жизни. В Самаре, где Василий плотничал, ему встретилась шестнадцатилетняя работница местной кондитерской фабрики Пелагея Никаноровна Метлина, дочь священника. 5 июля 1909 г. они поженились, как тогда говорили, «самокруткой», так как родители Поли, поджидавшие богатого жениха, были против ее брака с Чапаевым. Выбор сына не одобрил и Иван Степанович:

— Разве ж это баба? Белоручка городская! Только и умеет, что конфеты в коробки укладывать.

Но у Пелагеи были такие блестящие черные глаза — вишенки, такая озорная улыбка, такие кудрявые, шелковистые волосы и еще голос — звонкий — презвонкий, как колокольчик… Словом, Чапаев не устоял. В августе того же года семью Чапаевых постигло тяжелое горе: «за подстрекательство против царя» был казнен старший брат Василия Ивановича Андрей, проходивший в это время действительную службу в русской армии. В Балаково было прислано пробитое пулями, окровавленное белье Андрея. Вскоре после этого Иван Степанович был арестован и отправлен в полицейский околоток. Во время ареста дочь Анна попыталась встать на защиту отца. Однако полицейские оттолкнули ее. «Только и она не лыком шита, — пишет Е. А. Чапаева. — Встала и снова бросилась на защиту. Тут один, что помоложе, схватил дубинку и с размаху ударил ее по голове. Да силу не рассчитал и девочке пробил череп. Она упала как подкошенная[2].