Вехи прожитой жизни - Руслан Георгиевич Илаев Страница 4

Папа с убедительными доводами руководителя Алагирского района был вынужден согласиться и поспешил «обрадовать» маму о новом назначении. А где- то через час он навестил Диамбекова Александра — мужа сестры своего убиенного отца и дал ему прочитать письмо — донос на него. Ошеломленный от прочитанного, старый полковник заплакал навзрыд, чем окончательно обескуражил и расстроил папу. Находясь под впечатлением от увиденного и ошеломленный предательством нашего близкого родственника, отец этой же ночью ворвался к автору доноса домой, где в присутствии его жены, нанес последнему телесные повреждения средней степени тяжести. А еще через три дня папа выехала из Беслана в Чечню для оформления документов на должность прокурора Веденского района Чечено- Ингушской АССР…

В Чечне

Мне было четыре года, когда наша семья волею судьбы и первого секретаря Алагирского района оказалась в чеченской глубинке. Отца назначили прокурором Веденского района, ну и мы с мамой последовали за ним. Мы — это мой пятилетний брат Тимур и я. Хотя на руках у мамы мне было абсолютно все равно, куда мы едем. Папа работал в районном центре Ведено, но жили мы в селении Шатой, по — русски оно называлось Советское. Нам выделили частный дом на территории сгоревшей пекарни. В доме было две жилые комнаты. В общем дворе напротив проживала пожилая пара с маленькими детьми, где- то моего возраста, мальчика звали Адам, а девочку — Мака. Родителей у них не было — они погибли в автокатастрофе, и их воспитывали дедушка с бабушкой. Папа с мамой обсуждали это, а я подслушал их разговор. Не понимал, что означало жить без родителей, но, тем не менее, мне почему- то это явно не понравилось. Дедушка с бабушкой у Адама и Маки были добрыми, ребенок всегда чувствует характер взрослых и искренность их отношений.

Нас с братом родители определили в детский сад, Тимура — в старшую группу, меня — в младшую. Детский сад находился рядом со «старой крепостью», недалеко от нашего дома, и маме было удобно забирать нас после работы в школе. Неудобство же заключалось в том, что я говорил только на осетинском языке, русский вообще не знал. Воспитательницы в садике были молодые девушки — русские и чеченки, они- то и занялись моим обучением, проявляя при этом большое терпение. Вскоре я уже сносно разговаривал, по крайней мере, мог вполне объясниться, что хочу есть или в туалет. Общение с другими детьми приучало меня к коммуникабельности в коллективе, терпению и согласию к очередности в исполнении желаний. Вскоре я подружился со всеми воспитательницами и детьми в группе. Мама говорила, что я был добрым увальнем и ласковым ребенком.

Однажды вся наша детская группа насторожилась от того, что воспитательницы особо шумно себя вели и при этом еще и прыгали как мы, когда играем. Они кричали незнакомые мне слова «космос», «Гагарин», «мы первые». Но так как они искренне радовались, наши подозрения об опасности вскоре рассеялись, а мы успокоились и занялись своими игрушками. Дома я рассказал маме, как вели себя наши воспитательницы, она начала смеяться тому, как я их пародировал и прыгал. Вечером пришел папа с работы и мне по просьбе матери пришлось повторить все с начала — прыжки на месте с криками «космос», «Гагарин», «мы первые». Отец тоже развеселился, а я был рад, что смог поднять им настроение.

Вечером следующего дня я отправился в разведку к ближайшим домам в селе. Через два дома увидел скопление мужчин с большими бородами, которые пели что — то заунывное и протяжное, раскачиваясь при этом ритмично из стороны в сторону, как наш домашний мятник в часах. Говорили и пели они на гортанном непонятном мне языке, чем очень меня напугали. Затем, стоявшие в центре стали, мелко перебирая ногами, бегать по кругу. Это развеселило меня, и я тоже решил побегать с ними по кругу. К бегающим по кругу дедушкам стали присоединяться остальные присутствующие, и вскоре по кругу бегали все. Но когда они разом завыли и перешли на рысь я очень испугался, и что есть силы побежал домой к маме. Взахлеб рассказал ей увиденное мной у соседнего дома и спросил, кто они и что делают. Говорил я на осетинском, и мама, видя мой испуг и волнение, взяла меня на руки и стала спокойно объяснять, что это плохие дяденьки, и что мне больше подходить к ним не надо. И тут я рассмешил ее, спросив, могут ли они покусать меня или затоптать ногами. Мама объяснила, что кусаться они навряд ли будут, но вот близко подходить к ним нельзя, иначе они меня могут не заметить, и кто- нибудь наступит мне на ногу или собьет с ног. Я пообещал больше к ним не подходить и пошел во двор играть с Адамом. Через год меня перевели в старшую группу, а моего брата — в подготовительное отделение. Тимура стали готовить к школе: он изучал буквы и цифры до десяти, а мама потихоньку начала его учить читать. Мне же все это было неинтересно, и я продолжал играть с игрушками в старшей группе. Все же мама иногда показывала мне какие- то буквы и громко произносила значение того или иного звука. Через год и меня перевели в подготовительную группу, и со мной тоже занималась строгая тетенька — «методист», ее все воспитательницы побаивались и за глаза звали Екатерина «Методьевна». Вначале мы изучали звуки, а затем из двух звуков составляли слоги, и громко их произносили, отрабатывая правильное произношение. Дома мама повторяла со мной заданное и выученное днем в детском саду, закрепляя его у меня в памяти. Очень скоро я научился считать до десяти и читать по слогам. Помню, как мама долго и терпеливо обучала меня правописанию, но старательно выводимые мной буквы будто нарочно ложились в разные стороны, и линии были неровные, как если бы они дрожали от холода.

Когда я пошел в первый класс средней школы в Шатое и проучился месяца четыре, мы неожиданно переехали жить в Ведено, где отец работал в прокуратуре. Ведено был районным центром, и треть населения проживала в двух- и трехэтажных корпусах, а по окраинам располагались дома частного сектора. Дом, который предоставили нашей семье, располагался прямо у кромки леса, а рядом проходили туристские маршруты. Поэтому мимо нашего дома часто шли шумные группы туристов с рюкзаками в направлении леса и дальше в горы. В основном это были