Нурали Латыпов - Самые великие притчи и афоризмы мира Страница 4

В 1679 году Французская академия предложила Ларошфуко стать её членом, но он отказался — вероятно, считая, что дворянину недостойно быть писателем.

Очень многие считали Ларошфуко, несмотря на его блестящую карьеру, чудаком и неудачником.

В характере человека больше изъянов, чем в его уме.

Иными словами, горе — от характера, хотя ум, как известно, тоже может внести здесь свою лепту. Наблюдение, вероятно, связано с тем, что воспитание ума — обучение — ведётся куда дольше и методичнее, чем воспитание характера.

C. Лем

Лем Станислав, польский фантаст и философ

Станислав Лем родился в семье врача-ларинголога во Львове, где окончил гимназию и медицинский факультет Ягеллонского университета. Во время войны был автомехаником и электриком. После её окончания жил в Кракове.

В 1946 году дебютировал на страницах литературной прессы как поэт, продолжал заниматься медициной в качестве ассистента в области психологии. С 1949 года посвятил себя исключительно литературному творчеству. Лауреат многочисленных польских и заграничных премий. В нашей стране огромную популярность принёс писателю роман «Солярис» и одноимённый фильм.

Многие произведения Лема затрагивают глубокие философские вопросы. Есть у него и книги вовсе не художественные, а чисто философские — или скорее связывающие философию с развитием науки и техники. Известнейшая из них — «Сумма технологии» — содержит множество уже сбывшихся предсказаний и исследует проблемы, уходящие ещё на много поколений вперёд.

Лем с юности дружил со священником Каролем Войтылой — будущим папой римским Иоанном-Павлом II. Тот, уже будучи понтификом, благословил Лема и его семью, несмотря на то, что вопросы религии и веры отображены в его творчестве неоднозначно. К тому же он интересовался неканоничными вопросами обновления католической церкви, к примеру: исповедовать ли искусственный интеллект? давать ли причастие клонам? Но в рассказе «Чёрное и белое», вышедшем на немецком языке в 1984 году и посвящённом истории трёх покушений на Иоанна-Павла II, Лем представил его как символ абсолютного добра, противостоящего абсолютному злу.

Огромное впечатление на Лема ещё в юности произвели сочинения Достоевского, особенно — «Записки из подполья». Его оценка была далеко идущей и более чем эмоциональной: «Господи, да ведь в этой книге, как чудовищные эмбрионы, запрятаны все „чёрные философии“ XX века. Там вы найдете терзания всех этих многочисленных и разных Камю».

Его спросили:

— Как тебе жилось?

— Хорошо, — ответил он, — я много работал.

— Были ли у тебя враги?

— Они не помешали мне работать.

— А друзья?

— Они настаивали, чтобы я работал.

— Правда ли, что ты много страдал?

— Да, — сказал он, — это правда.

— Что ты тогда делал?

— Работал ещё больше: это помогает!

Обезьяна в своё время доработалась до превращения в человека. Человек ей так благодарен, что до сих пор работает, даже вынужден страдать без работы. Кто не работает, тот страдает. Правда, социальное развитие homo sapiens привело его в такое состояние, что и сама работа часто причиняет немало страданий.

C. Е. Лец

Лец Станислав Ежи

Родился 6 марта 1909 года во Львове, входившем тогда в состав Австро-Венгерской империи. Сын барона Бенона де Туш-Лец. Немецкое Letzt означает «последний», а «Лец» в переводе с древнееврейского — «паяц, шут»; Туш означает «тень», но эту часть фамилии писатель впоследствии отбросил.

Начальное образование получал в австрийской столице, так как наступление генерала Брусилова в 1915 году заставило мать с сыном уехать в Вену. Лец любил называть себя «последним личным подданным императора Франца-Иосифа». Но аттестат зрелости Станислав получал уже во львовской евангелической школе в 1927 году, после чего изучал юриспруденцию и филологию в университете Яна Казимежа во Львове.

Умение облечь мысль в лаконичную и хлёсткую фразу — главное искусство, которым Лец овладел в жизни. Поэтому поэзия взяла верх над ожидавшейся карьерой адвоката. В 1933 году вышел первый поэтический сборник Леца — «Краски», где заключительное стихотворение было посвящено Сергею Есенину.

Не всё в его творчестве нравилось полиции и цензуре: его музами были пережитая война, чувство социальной справедливости и стремление к защите достоинства человека и его прав. Не раз закрывались организованные им или сотрудничающие с ним издательства во Львове, Варшаве, Лодзи.

Предшественницами знаменитых «Непричёсанных мыслей» Станислава Ежи Леца были «фрашки» (польская разновидность стихотворной миниатюры-эпиграммы, культивируемая с XVI века). У Леца они выглядели так:

Гораздо легче расширить фронт,Чем умственный горизонт.

Для расширения ума надо одолеть сильнейшего противника — себя.

В 1945 году, поселившись в Лодзи, Лец вместе с друзьями — поэтом Леоном Пастернаком и художником-карикатуристом Ежи Зарубой — возродил издание популярнейшего юмористического журнала «Шпильки».

Побывал он и в статусе дипломата: в 1946 году был направлен в качестве атташе по вопросам культуры политической миссии Польской Республики в Вену, где продолжал писать сатирические стихи.

Объяснение собственного творчества в устах самого Леца звучало следующим образом: «Я хотел сказать миру только одно новое слово, но так как не сумел этого — сделался писателем».

Бред? Но ведь новый!

Для современного сознания новый бред — всего лишь «следующая серия». Зачем же останавливаться, если «процесс уже пошёл»?

Были две возможности: либо встать на их платформу, либо повиснуть над ней.

Главное — не повеситься на верхнем уровне и не разбиться о нижний.

В каждом веке есть своё средневековье.

Дополним: не всякая середина — золотая.

Верю, что когда-нибудь придёт конец органической жизни. Но не организационной!

Многие верят, что с концом органической жизни всё организационное только начинается!

Вначале было Слово. Только потом наступило Молчание.

От Великого Слова и не такое бывает…

И Молчание призвано — как изнанка Слова — вечно служить для способных его расслышать знаком этого изначального Слова.