Дмитрий Володихин - Патриарх Гермоген Страница 4

Второй довод пусть и сомнителен, но хотя бы опирается на свидетельства источников. В 1895 году вышла весьма основательная работа Е.М. Лебедева о Спасо-Преображенской обители в Казани. Гермоген там недолгое время настоятельствовал. Поскольку версия, высказанная автором книги, исключительно важна для биографии святителя, имеет смысл привести обширную цитату.

Е.М. Лебедев пишет: «На основании некоторых… намеков в предисловии к “житию” свв. Гурия и Варсонофия, составленному Гермогеном, хотят заключить, что он был до священства клириком в Спасском монастыре[5]. Но намеки эти столь неясны, что делать на основании их какие-либо… решительные предположения невозможно. Что касается службы при гостинодворской церкви, то есть данные предполагать, что она началась задолго до 1579 года. Так, в предисловии к “житию” есть упоминание о клирике, в миру живущем, которому св. Варсонофий послал предсказание со своим духовником; под клириком этим многие разумеют Гермогена, но если так (хотя можно возражать против этого), то Гермоген в 1576 году уже был в Казани, так как только в этом году скончался св. Варсонофий. Но, кажется, начало службы его здесь можно относить и к более раннему времени. Можно думать, что во время написания писцовой книги 1567 года Гермоген был уже в Казани и уже священником при той же гостинодворской церкви. Обращаясь к описанию гостинодворской церкви в писцовой книге, мы читаем: “Церковь Никола чудотворец Гостин ружная, позади Рыбного ряду; поставление и все церковное строение попа Григорья да мирское. У церкви во дворе поп, дьякон, в кельях пономарь, проскурница, да в двух келиях живут старцы, питаясь от церкви”… В упоминаемом здесь попе Григории можно видеть будущего Гермогена. такому мнению весьма благоприятствует и то, что здесь сказано о попе Григории и его церкви: он сам на свои средства устрояет церковь и привлекает к тому же мирян, хотя церковь его, будучи ружною, то есть получавшею содержание от казны, долженствовала и по своему строению быть казенною же[6]; он же — поп Григорий — имеет при своей церкви нечто вроде богадельни. Все это так похоже на Гермогена, будущего митрополита Казанского — строителя церквей и монастырей, радетеля о бедных, бесприютных старцах… Правда, этому предположению будет, по-видимому, противоречить выражение предисловия о клирике, которому св. Варсонофий послал предсказание. Но, во-первых, нельзя с несомненностью утверждать, что под клириком Гермоген разумеет здесь именно себя, а во-вторых, название “клирик” могло быть употреблено здесь Гермогеном в общем смысле — принадлежности к клиру..»{16}

Версия о том, что упомянутым «клириком» являлся сам Гермоген, подвергнется разбору ниже. В данном случае важно другое: некий поп Григорий, судя по писцовой книге, служил у Николы Гостинодворского за 13 лет до того, как там же, по неопровержимым данным, подвизался герой этой книги. Очень соблазнительно приравнять одного к другому. Сторонники у подобного мнения уже есть, их немало.

Е.В. Липаков, автор книги «Архипастыри казанские», исправляет датировку писцовой книги, относя ее к 1566 году[7]. Далее он обращает внимание на второе упоминание попа Григория тем же источником: иерей считался владельцем двора, находившегося в Кремле[8]. А дворы в Кремле имели чаще всего «старожилы Казани, поселившиеся здесь в первые пять лет после 1552 года, когда в крае продолжалась война». Другой ученый, С.М. Каштанов, анализировавший раннее русское землевладение на территории Казанского края, считал, что дворяне, приезжавшие сюда на годовую службу, строили дворы в Кремле, а после окончания срока пребывания в Казани продавали их сменщикам. Позднее «Кремль перестал быть популярным местом для проживания, писцы отметили множество пустых дворов и дворовых мест, где строения уже были разобраны. Но двор попа Григория был жилым. Можно предположить, что сщмч. Гермоген был из служилых людей, прибывших в Казань на годовую службу, или в числе первых собственно казанских дворян, которых перевели сюда в 1557 году из разных мест и наделили поместьями»{17}. Почти все они многие годы, пока не обустроились в поместьях, жили в Кремле и около него. Это позволяет Е.В. Липакову пойти в своих выводах еще дальше: «Если сщмч. Гермоген и Николо-Гостинодворский поп Григорий — одно лицо, то во священники его, скорее всего, рукоположил святитель Гурий (первый архиепископ Казанский. — Д. В.)»{18}.

Все эти построения многое разъяснили бы в биографии святителя Гермогена, если бы не одно печальное обстоятельство. Они разбиваются вдребезги о самый простой контраргумент: невозможно доказать идентичность попа Григория, служившего у Николы Гостинодворского во второй половине 1560-х, и будущего святителя Гермогена, служившего там же в 1579 году. Остается отложить вопрос до обнаружения каких-либо новых источников, способных прояснить его.

Итак, первая версия более правдоподобна. Далее по тексту история священника при казанском храме Святого Николы на Гостином дворе будет связана с именем «Ермолай».

Нет определенности и в вопросе, из какого общественного круга вышел Ермолай. На сей счет опубликовано несколько версий.

П.И. Бартенев считал святителя выходцем из древнего аристократического семейства князей Голицыных. Он, в частности, писал: «В царствование Михаила Федоровича князья Голицыны, в память его, воздвигли церковь св. Ермолая в Москве на нынешней Садовой улице». При этом Бартенев сослался на мнение С.М. Соловьева, нигде печатно не высказанное{19}. Сомнительно тут всё. И то, что так думал Соловьев, и то, что храм строили именно Голицыны, и то, что здание возводилось при Михаиле Федоровиче. Никаких документов в пользу своего мнения Бартенев не привел.

В пользу его версии можно бы привести один факт: в 1610 году Гермоген явно поддерживал кандидатуру князя В.В. Голицына на русский престол, освободившийся после свержения Василия IV. Однако это соображение слишком умозрительно.

Д.М. Глаголев приписал Гермогену родство с иным семейством высшей аристократии — князьями Шуйскими. Он указал на место в «Дневнике» Марины Мнишек, где говорится: «Шуйский, по совету клевретов, составил от имени патриарха, своего родственника, определение». По словам Глаголева, «Дневник» Марины Мнишек «отличается вообще значительной точностью», а потому историк уверен: Гермоген был родственником Шуйского. Возможность родственной связи с Шуйскими, хотя бы и не близкой, допускал и Н.В. Мятлев{20}.

Конечно, подобный поворот подвел бы кровнородственные основания под ту самоотверженную поддержку, какую оказывал Гермоген царю Василию Шуйскому. Но при ближайшем рассмотрении открывается явная неисправность в переводе «Дневника».