Виктор Прибытков - Черненко Страница 40

Я далек от мысли идеализировать что-либо из прошлого. Но не дают покоя отказ от огромного опыта, накопленного в советское время, варварское к нему отношение. Несмотря на огромные проблемы, страна тогда развивалась поступательно, и тот, кто знаком с реальным положением вещей, никогда не назовет эти годы «застойными». Особенно нелепо говорить о «застое», сравнивая это время с крутым обвалом экономики и культуры в стране, случившимся в результате бездарного правления Горбачева.

«Демократические» пропагандисты выдвинули версию, будто советская экономика жила на «нефтедолларовой игле», но такое утверждение совершенно не соответствует действительности. В 1980 году экспорт в страны, не входившие в экономическое сообщество государств социалистического лагеря, составил 34,9 миллиарда долларов, а импорт — 32 миллиарда. Потом цены на нефтяном мировом рынке стали падать, и в 1986 году экспорт в связи с этим снизился до 30 миллиардов, а импорт упал до отметки 29,4 миллиарда долларов. Для сравнения: в этот же период валовой национальный продукт СССР составил 799 миллиардов рублей, произведенный национальный доход — 587,4 миллиарда, а доходы государственного бюджета выразились в сумме 419,5 миллиарда рублей. Можно ли на этом фоне считать экспорт в 30 миллиардов рублей (заметим, что курс доллара тогда практически был равен рублю) чем-то весьма существенным, чтобы сравнивать его с иглой, держащей на себе всю экономику?

Так рассуждать, конечно, по меньшей мере, наивно. И без экспорта нефти Советский Союз снискал себе славу мощнейшей экономической державы, чей потенциал смог выдержать впоследствии много ударов, в том числе и перестройку Горбачева, и беззастенчивый грабеж страны в девяностые годы. За счет его и поныне еще держатся на плаву инфраструктура экономики, добыча нефти и газа, обороноспособность России, ее ракетно-ядерный щит. Мировой кризис со всей полнотой обнажил, что за последние два десятилетия в стране, по сути дела, ничего путного не создано — вот теперь-то она и живет только за счет торговли нефтью и газом, сидит на пресловутой «нефтедолларовой игле».

Поэтому-то ничего и не остается нынешним кремлевским идеологам и пропагандистам, кроме как искажать историю и рассказывать молодым людям байки об очередях в советских магазинах — за продовольствием, водкой, товарами первой необходимости. Да, было такое. Но не было ни одной семьи, которая бы недоедала, страдала от нехватки мясных, молочных и рыбных продуктов, потребление которых сейчас даже в сравнении с «голодными» восьмидесятыми снизилось в полтора раза и более. Итог? От дефицита качественных и натуральных продуктов питания, употребления огромного количества суррогатов, наконец, элементарного недоедания людей из малоимущих слоев население России медленно вымирает: численность ее жителей менее чем за два десятилетия сократилась на десять миллионов человек. Страна находится на пороге демографической катастрофы, наступление которой нынешний кризис может только ускорить.

…Спокойно-размеренная жизнь в стране и стиль аппаратной работы в ЦК КПСС были нарушены смертью Брежнева. Умер он неожиданно — уснул и не проснулся. Охранники его 40 минут пытались реанимировать, но безуспешно. Если принять во внимание состояние здоровья и возраст Леонида Ильича, то выглядит странным, даже невероятным, тот факт, что в злополучную ночь на даче не оказалось даже дежурной медицинской сестры. И это притом что после обширного инфаркта в 1975 году его чудом вытащили с того света и он мог в принципе умереть в любой момент. А ведь как мне потом рассказывали люди из окружения Брежнева, опасные симптомы начали проявляться с вечера — поужинал Леонид Ильич и на боль в горле пожаловался: «Тяжело глотать…» Его спросили: «Может, вызвать врача?» Он в ответ: «Нет, не надо!» Телевизор смотреть не стал, а поднялся из-за стола и пошел спать. Утром охранники обнаружили его тело еще теплым. Умер!

В стране эту новость еще долго не сообщали. По передачам радио и телевидения можно было, конечно, догадаться о том, что произошло: музыку по всем каналам передавали торжественно-печальную, из классического репертуара. Вечером 10 ноября министр внутренних дел Щелоков, поздравляя работников милиции с профессиональным праздником, имени Брежнева ни разу не упомянул. Случай беспрецедентный. А концерт эстрадных звезд, который всегда давали по случаю праздника, не состоялся. Опустился гнетущий занавес неопределенности, хотя, конечно, многие подозревали о случившемся несчастье.

Помню, на всякий случай я позвонил в приемную и поинтересовался, не нужен ли.

— Константин Устинович тобой не интересовался, — ответил дежурный.

Я знал, что началось заседание Политбюро. Что там происходит — тайна за семью печатями! Правда, довольно скоро выяснилось, кто назначен председателем «похоронной комиссии», а он, по традиции, всегда будущий генсек. Встретил в чуть ожившем коридоре коллег — они и рассказали.

А по радио из-за рубежа свои версии спешат изложить:

«…Борьба за власть началась не в это хмурое ноябрьское утро 10 ноября, а гораздо раньше — еще при Брежневе. И рвался к ней, конечно же, Андропов. По „закону“ он стать Генеральным не может — слишком далек от Брежнева. Перед ним длинная очередь секретарей ЦК, а под первым номером — Черненко. Но за Андроповым стоит не очередь из претендентов, за ним стоит Комитет государственной безопасности, который имеет досье на каждого претендента и в нужный момент может припомнить все прегрешения перед Богом, Царем и Отечеством!..

На Черненко, похоже, в КГБ ничего нет — его нельзя опорочить! Он один из немногих членов ЦК не вовлечен ни в какую коррупцию, не берет взяток, не прелюбодействует…»

Вот такие сообщения понеслись тогда в эфир из-за рубежа, и в них уделялось тогда выигрышным качествам Черненко немало времени. Но последуем за дальнейшими рассуждениями западных комментаторов:

«Для Андропова эта черненковская „чистота“ — неважное качество. Его трудно опорочить. А ведь с Брежневым, проживи он чуть дольше, эта операция прошла бы успешно: в самом начале 1982 года вокруг имени Брежнева закрутился целый ряд интригующих событий и фактов. Начали интенсивно распространяться слухи о том, что генсек резко и бесповоротно „впал в маразм“, потом была произведена „утечка информации“ о незаконных валютных операциях детей генсека, при этом говорилось, что они чуть ли не бегут за границу».

И пошло-поехало в том же духе. Интересно было послушать, как зарубежные голоса нагоняли страх на обывателя:

«…Еще не успело остыть тело покойного, как на отдаленных улочках Москвы загремели траками танки гвардейской Кантемировской дивизии, из кузовов крытых брезентом грузовиков посыпались на заснеженный московский асфальт солдаты дивизии госбезопасности имени Дзержинского. Их присутствие служит как бы катализатором для работы Политбюро в правильном направлении на этот час; как нам сообщают из Москвы, Политбюро расколото как минимум на два лагеря. Тихонов и Кунаев голосуют за Черненко. Устинов, Громыко и Романов — за Андропова. Кузнецов и Рашидов никак не могут занять определенной точки зрения. Кириленко и Пельше постарались отсутствовать по уважительным причинам. Щербицкий, Демичев, Пономарев и Горбачев, сперва бывшие на стороне Черненко, быстро сориентировались и встали на сторону солдат и танков, то есть Андропова…»