Питер Пэдфилд - Секретная миссия Рудольфа Гесса Страница 40

Что значит, продолжал он, если масоны посчитают необходимым время от времени повторять свои прежние утверждения? И в чем "по сравнению с великим движением" (нацистским движением) состояло значение масонов, евреев и других врагов в их, возможно, последнем проявлении? Этих людей не следует игнорировать; напротив, нужно внимательно наблюдать за ними, сообщать обо всем "но не принимать их слишком уж серьезно". Затем он перешел к священникам.

"Чем меньше будем позволять им отвлекать внимание народа на них и их церкви, тем больше времени сумеем посвятить великому труду без помех и добиться еще больших достижений, тем больше поблекнет значимость религиозной концепции. Пока не настанет время, когда следующее поколение, прошедшее через «Гитлерюгенд», "Лигу германских девушек", "Службу труда" и партию, станет истинным носителем жизни нашего народа; тогда придет конец последнему оплоту тех, кто сеет беспокойство, — и народ с еще большим почтением будет относиться к Богу, который с ним".

Изложенное составляет суть основных тревог Гесса, суммированных Лейтгеном в три положения: "вопрос церкви, евреев и GJ"[7]. После чего он коснулся темы главной своей головной боли, "величайшего врага мира, большевизма… нарушителя спокойствия на земле". Он набросился на "мерзкого еврея Финкельштейна-Литвинова", советского министра иностранных дел, который, как он выразился, на "так называемой Средиземноморской конференции своей ветхозаветной бранью в адрес Италии и Германии" хотел нарушить мир на земле, но действовал так бестолково, "как еврей, действительно попавший в опасную зону", что даже британские и французские газеты, которых трудно обвинить в антисемитских и фашистских наклонностях, с сомнением взирали на его маневры.

Опасность, исходящая от большевизма, констатировал он, усиливается за счет того, что этот "силовой инструмент еврейства" не имеет территориальной привязанности. Он имеет представителей в большинстве стран, и только это позволяет понять, как в тех странах жиды и масоны добиваются своих целей — обычно оставаясь в тени, что в противном случае было бы совершенно непостижимо, почему, скажем, Англия оказывает поддержку большевизму? У Британии есть все основания выжечь эту язву огнем и мечом (он тут использовал фразу Гитлера: "mit Stumpf und Stiel auszurotten"), поскольку в пределах ее империи имеются сотни миллионов цветных подданных, не отягощенных материальным достатком и способных потрясти основы империи.

"Но отношение Англии определяется отвращением к национал-социализму и фашизму, исходящим от ее свинорылых демократов (не без помощи масонских и еврейских сил, использующих свое влияние в пользу большевизма) и, естественно, под мудрым прикрытием".

То же относилось и к Франции. Цель франко-советского союза состояла в нападении на зажатую между ними Германию при первом удобном случае. В результате Италия и Германия ставили перед собой задачу предотвратить «большевизацию» Испании.

"Мир должен благодарить исторические личности Гитлера и Муссолини за то, что до сих пор именуется культурным миром. Без этих двух людей в этом центре культуры воцарилось бы еврейско-азиатское варварство. Этих людей подарило миру высшее Провидение, чтобы спасти его культуру. Мы смеем надеяться, что это же Провидение до конца пребудет с ними, чтобы они могли осуществить свое назначение".

Определяющим фактором в их отношениях с другими странами, продолжал он, является их отношение к мировой угрозе большевизма. Это легло и в основу их отношений с Японией, ставки которой на континентальную экспансию должны привести к продолжительному противостоянию с Советской Россией. В связи с этим он упомянул о германо-японском антикоминтерновском договоре, заключенном годом раньше.

Страны и движения, с которыми Германия собиралась воевать, Гесс, как Гитлер, Геббельс, Гиммлер и другие глашатаи нацизма, представлял не жертвами, а угрозой. Такая характерная перестановка ролей, называемая психологами «проекция», встречается в его речах постоянно.

"Германия — антипод большевизма. Но как мал фундамент этого антипода. Смотришь на глобус и с содроганием узнаешь крошечное пятнышко, затерявшееся среди океанов и континентов, которое зовется Германия!"

Выступление он закончил призывом сделать «товарищество» первым правилом своей веры и быть "готовым к бою" верным и, следовательно, истинным товарищем Адольфу Гитлеру!"

Далее последовало привычное приветствие "Зиг Хайль!".

Эта речь важна тем, что показывает, что Гесс был таким же фанатиком, как и фюрер; хотя он и не проявлял такой крайности, какая сквозила в секретных речах Гиммлера, обращенных к высшим офицерам СС, Гесс говорил о том же "мировом заговоре евреев, масонов и большевиков" и практически в тех же выражениях "беспощадности и ненависти": Интересно также поразмыслить над решительным поворотом Германии в сторону от западных демократий, после чего Гитлер с изложением этого факта и его последствий выступил перед министром иностранных дел фон Нойратом, военным министром фон Бломбергом и руководителями служб, фон Фричем, Редером и Герингом. На этой конференции, состоявшейся 5 ноября 1937 года (более известной как конференция Госсбаха, названной по имени адъютанта фюрера, полковника Госсбаха, делавшего по ходу неофициальные записи), Гитлер набросал стратегический план завоевания мира, состоявший из двух стадий: первая включала присоединение к Рейху Австрии и Чехословакии и поход на восток с целью завоевания жизненного пространства; вторая приобретение заморских колоний. Своими "ненавистными врагами", которые не потерпят в центре Европы германского колосса, он назвал Францию и Британию, так усердно обхаживаемую им последнее время; но, несмотря на существующий риск, он напомнил им о риске, на который пошли в свое время Фридрих Великий и Бисмарк. Первую стадию он собирался начать не позже 1943–1945 гг., когда перевооружение Германии завершится, а другие страны еще не успеют нагнать ее. Однако, если внешняя политическая обстановка будет тому благоприятствовать, он воспользуется предоставленной возможностью и, кто знает, может быть, приступит к осуществлению своего плана уже в 1938 году.

Перед гением фюрера преклонили головы Редер, подкупленный обещаниями существенного повышения субсидий, дающих возможность создать фантастический океанский флот, и Геринг, автор и ответственный исполнитель "Четырехлетнего плана". Фон Нойрат, фон Бломберг и фон Фрич, знавшие, что силы Германии еще не готовы к большой войне, и уверенные в том, что Франция и Британия не останутся в стороне, высказали сомнения. В течение трех месяцев все трое исчезли. Первым, в конце ноября, был смещен фон Нойрат, которого сменил фон Риббентроп; одновременно произошла замена дипломатов старой школы, находившихся в качестве послов в Вене, Риме и Токио, на более преданных партии людей; тогда же был смещен Шахт, выразивший пожелание выйти в отставку после того, как летом проиграл в экономическом споре Кепплеру и Герингу, ему на смену пришел Вальтер Функ, представлявший взгляды "Круга друзей Гиммлера" и «IG». В начале следующего года фон Бломберг и фон Фрич оказались замешанными в сексуальных скандалах, закончившихся для них отставками. На место Бломберга Гитлер назначил самого себя и отныне значился Верховным главнокомандующим вооруженных сил (вермахта); место Фрича, главнокомандующего сухопутных войск, занял более покладистый фон Браухич. Но более важные изменения произошли в командной структуре армии, а именно: Wehrmachtamt, инкубатор молодых офицеров-нацистов в военном министерстве, предназначенный для координации деятельности трех родов войск, получил статус Высшего командования вооруженных сил (ОКВ). Во главе новой структуры встал послушный и удобный генерал Кейтель. Таким образом, Гитлер в характерной для него манере сформировал параллельное командование, дублировавшее и заменявшее Генеральный штаб армии, занимавший центральное положение в силовых структурах «реакции».