Николай Бирюков - Трудная наука побеждать Страница 40

И еще деталь: 15 июня по распоряжению командарма наши части «прочесали» 25-километровую прифронтовую зону с целью ликвидации вражеской агентуры.

А через четыре дня корпус уже передал свою полосу обороны вместе с плацдармом, который гвардейцы удержали за Реутом, соединениям 53-й армии и начал передислоцироваться походным порядком в район Думбровицы. В пути на марше вследствие плохой организации противовоздушной обороны пострадали от бомбежки подразделения 41-й дивизии и саперный батальон 5-й дивизии. Потери были невелики, но сам факт показал, что гвардейцы «размагнитились», сидя в обороне.

Новый участок корпус занял быстро и организованно. На 23 июня наш передний край проходил по линии Тешкурень, Новые Богени, Нападень, Корнова и далее на северо-восток. Командный пункт корпуса был развернут в Думбровице. Местность для нас невыгодная — большей частью низменная. А на той стороне, за рекой Кулою, гряда Бессарабской возвышенности. Противник оборонял ее силами 370-й дивизии и одного пехотного полка 376-й дивизии.

Данные разведки, показания пленных и перебежчиков свидетельствовали, что гитлеровцы не готовятся к активным действиям. Но независимо от этого оборону свою мы обязаны были создавать как неприступную.

Приняв полосу, мы тотчас начали усовершенствовать оборону. Однажды поехал я с группой офицеров в 5-ю дивизию. Полковник Афонин доложил, что первая траншея отрыта полностью. Мы пошли по ней начиная с правого фланга к центру. Действительно, на протяжении километров трех траншея была отрыта глубокая, хорошо оборудованная. Но вдруг она прервалась, и мы увидели отсюда, что начинается она снова метров через пятьсот. Значит, локтевая связь между соседними полками отсутствует.

Посмотрел я на Павла Ивановича Афонина, он — глаза, как говорится, долу. Выговаривать не стал ему, но поучить надобно было. Вышел я наверх, он, конечно, тоже. Так и прошли вместе эти полкилометра, на виду у противника. А наутро Афонин уже доложил, что за ночь разрыв между полками ликвидирован — траншея дорыта.

Изучая полосу, принятую корпусом, я обратил внимание на участок 124-го полка 41-й дивизии. Здесь, в районе Корнова, позиции противника выступом нависали над нашей обороной, особенно угрожающе над вторым батальоном этого полка. И хотя гитлеровцы, судя по всему, не готовились к общему наступлению, выступ этот беспокоил. Слабое наше место, что понимали, конечно, не только мы. Поэтому в штабе родилось решение создать сильный противотанковый рубеж в этом районе. Опираясь на него, вторые эшелоны 122-го и 126-го полков могут вести контратаку, если противнику удастся прорваться на передний край.

Вместе с полковником Смирновым мы выехали в район Корнова. Повстречали по пути командира взвода снабжения второго батальона 124-го полка. На вопрос, как кормите людей, он ответил:

— Отлично, товарищ генерал!

— А поточнее? — спросил Смирнов.

— Кормим регулярно. Обед даже из трех блюд. Доставляем горячую пищу. Первое — суп или щи, второе — каша или картофель с мясом, а на третье компот из свежих фруктов.

Отрубил он все это бодро, даже как-то весело.

— Свежих фруктов сейчас много, — заметил Смирнов.

— Да, — заторопился хозяйственник, — иногда фашисты пытаются пробраться в сады за фруктами. Недавно двух таких вояк поймали вместе с ведрами. Сливы в них были…

— Что ж, — говорю, — действуйте в том же духе.

Мы вышли из машины, прошли в церковь. Вход в нее был пристрелян противником, и пули тотчас зацокали по стене. Пройдя через пролом, мы оказались на улице, которая вела к переднему краю.

Здесь нам повстречались два солдата — лекпом и парикмахер. Они и довели нас менее опасной дорогой до окопов батальона. Траншея оказалась не сплошной, местами даже не полного профиля. Некоторые бойцы продолжали земляные работы, а некоторые отдыхали. Чувствовалась во всем этакая ленца и беззаботность.

Поговорили мы с одним гвардейцем. Сибиряк, мужественный, красивый парень, а щетина на щеках недельной давности.

— Бороду-то отпускаешь на предмет представительности? Или так, по забывчивости? — говорит ему Василии Федорович.

— Не успел ротный парикмахер побрить, вызвали его.

— А ежели сам себя? Сумеешь?

— Сумею, — смутился солдат.

Постепенно разговор стал общим.

— Кормят нас неплохо, — говорил один. — Только с обедом запаздывают.

— А как?

— Да как стемнеет. В термосах носят, а все одно суп стылый. А ведь лето!

— Говорят, каждый день у вас компот из свежих фруктов…

— Не бывает компоту…

— Как не бывает? — перебил кто-то. — А помнишь, еще когда ты ложку потерял…

— Так то недели две тому назад было.

— Все ж было?..

Потом поговорили о том, кто из командиров у них бывает. На переднем крае, особенно на новом рубеже, это далеко не праздный вопрос. Оказалось, взводный, ротный и комбат здесь днюют и ночуют. Изредка навещает их командование полка, а из дивизионного начальства, как пришли сюда, еще никого не видели.

Возвращаясь в штаб, мы с Василием Федоровичем обменялись впечатлениями и пришли к выводу, что о втором батальоне следует побеспокоиться не только в тактическом плане. Я позвонил командиру 41-й дивизии и потребовал объяснить все, чему мы со Смирновым были свидетелями. Генерал Цветков пытался сперва доказывать, что дела в батальоне обстоят благополучно.

— Константин Николаевич, — говорю ему, — меры по укреплению обороны уже приняты, но то, что ты не знаешь положения дел на самом опасном участке дивизии, что солдаты ни разу не видели тебя на новом рубеже, это так.

— Завтра же буду там.

— Вот это хорошо. Прошу снять с занимаемой должности командира взвода снабжения батальона. Поставьте его на стрелковый взвод. Там он врать отвыкнет. И остальным командирам сделайте соответствующее внушение. Размякли…

Нового заместителя по тылу полковника Грибова я попросил организовать широкую проверку питания, быта людей — в первую очередь на передовой.

«Тыловики» наши, все офицеры этой службы провели большую работу. Они не только обеспечили правильное распределение тех видов снабжения, которые получали мы из армейских и фронтовых складов, но и позаботились о предметах, не предусмотренных централизованным снабжением. В частности, была создана выставка всевозможных вещей фронтового быта, изготавливаемых хозяйственным аппаратом частей и соединений армии. Чего только там не было: начиная с ложек и вилок и кончая походными мельницами. Даже вьюки, очень нужные для предстоящих боевых действий в горах, изготовлялись нашими воинами.

В середине августа на командный пункт корпуса приехал генерал К. Н. Деревянко. Он стал начальником штаба нашей армии еще во время Корсунь-Шевченковской операции, и сразу же мы почувствовали — рачительный хозяин возглавил штаб. Умный, твердый, заботливый.