Павел Глоба - Знаменитые Козероги Страница 41

Женщина-Рыбы – Мужчина-Козерог: Они хорошо ладят друг с другом. Надежность и постоянство Козерога хорошо сочетаются с беззащитностью и романтизмом Рыбы. В этом союзе «хозяин» – Козерог, которому Рыбы беспрекословно подчиняются. В то же время и Козерог чувствует себя с Рыбами спокойно и уверенно, хотя частые сомнения и пессимизм, свойственные обоим партнерам, могут давать свои минусы в их взаимоотношениях. Когда Козерог сталкивается с какими-то практическими трудностями, а Рыбы опасаются за свою безопасность, им бывает сложно восстановить их утраченное однажды доверие друг к другу. Если эти минусы возникают, то партнеры мучаются от этих отношений. Но чаще всего смиряются и терпят. В сексуальном отношении партнеры подходят друг другу хорошо, что является еще одним «кирпичиком» в фундаменте этого брака».

Как видим, прогнозы не самые идеальные, но и не катастрофические (особенна сильна связка месячных знаков). Видимо, поэтому данная любовная связь, то затухая, то вспыхивая вновь, продлится на протяжении нескольких лет и в итоге приведет обоих партнеров к браку. Но не будем забегать вперед и вернемся на творческую «кухню» Леонида Филатова.

В 1975 году он продолжал играть в старых спектаклях («Что делать?», «Гамлет», «Час пик», «Под кожей статуи Свободы», «Товарищ, верь!..»), а также подготовил цикл литературных пародий «Таганка-75», с которым выступал на различных «капустниках», в том числе и на сцене родного ему театра. Именно на поприще пародий имя Филатова обретает огромную популярность в кругах либеральной интеллигенции, причем не только столичной (подборку его пародий в 1975 году издадут в Эстонии).

В силу своей определенной критичности (пародии высмеивали как отдельных известных деятелей, вроде Сергея Михалкова или Роберта Рождественского, так и социальные явления) филатовский цикл пародий «Таганка-75» был проигнорирован властями и считался полуподпольным. Однако он широко распространялся по стране в «магнитоиздате» и сослужил Филатову хорошую службу: именно благодаря этому циклу имя (но пока не лицо) актера Леонида Филатова стало широко известно по всей стране. Этот же цикл, судя по всему, растопил сердце Владимира Высоцкого, который, во-первых – знал толк в поэзии, во-вторых – впервые обратил внимание на Филатова, как на человека, близкого ему по духу (Тигр-бунтарь заметил храбрую Собаку). Именно Высоцкий и стал тем человеком, взявшимся «двигать» пародиста Филатова в люди. Вот как об этом вспоминал сам Филатов:

«В последние годы, лет пять-шесть (1975–1980 годы. – Ф.Р.), мы были уже в хорошем таком товариществе с Высоцким. Не скажу – дружили, потому что друзья у него были более близкие, но в товариществе замечательном, которое меня очень устраивало и которым я горжусь…

В 1975 году он впервые почитал мои пародии, и в этом же году в Ленинграде на гастролях (в июне. – Ф.Р.) был вечер театра в ленинградском ВТО. Он меня вытащил, выкинул на сцену с этими пародиями, просто выволок. Я говорю: «Да я не могу, я не привык еще… Я могу это так, в застолье. Да потом – претензия на смешное… Это страшно читать, а вдруг это будет не смешно…» Но Владимир взял и просто объявил: «Я хочу вам представить совсем молодого актера, вы, может быть, еще не знаете его, но, наверно, узнаете… Я представляю… Леонида…» – и замешкался. Из-за кулис ему подсказали: «Филатов…» Он так застеснялся и говорит: «Филатов. Ну, конечно. Простите. Леонид Филатов!» Я вышел совершенно оглушенный, потому что когда действительно твое, авторское, то это очень страшно. И когда я прочитал и был настоящий успех, и были аплодисменты, Володя говорит: «Ну вот, понял, что я тебе говорил? Слушай меня всегда, Володя тебе никогда плохого не пожелает». Он все время делал так – это для него характерно…»

В той же середине 70-х Филатов едва не стал отцом. Вот как об этом вспоминает Л. Савченко:

«Мы поехали отдыхать в санаторий «Актер». Кстати, так совпало, что оказались мы там втроем: я, Леня и Нина Шацкая. Вместе завтракали, вместе ужинали. Я часто уходила загорать на женский пляж, оставляя их вдвоем. Ничего плохого в этом не видела…

Словом, в этом санатории я обнаружила, что забеременела. Мы с Леней никогда не заводили разговор о детях, жизнь актерская не очень к этому располагала. И он всегда старался, чтобы этого не случилось. А тут так вышло… Помню, в самолете меня стало тошнить, Леню страшно это раздражало. Когда я решила сказать ему о беременности, он… устроил мне скандал: «Какие дети?! Я еще ничего не добился. Неужели ты не понимаешь, что ребенок нам только помешает?!» После этого он сразу же уехал в Болгарию на гастроли (сентябрь 1975-го. – Ф. Р.). Целую неделю я проплакала от обиды, думая: «Ну сказал бы просто: «Лид, ну ты же сама все понимаешь… Давай подумаем…» – это было бы одно. А когда тебе говорят в крайнем раздражении: «Что-о-о? Ты тут собираешься детей заводить, а мне этого не надо!» – совсем другое…

Вернулся Леня после гастролей притихший. «Ну что?» – спрашивает и смотрит испытующе. «Я была у врача. Это уже точно». – «Ну и хорошо… Ну и замечательно…» Он явно понимает, что тогда переборщил, и хочет загладить вину. «Может, сделать аборт? – спрашиваю я. – Еще успеваю». А он после большой паузы: «Ну, решай сама…»

Его ответ меня расстроил: «Значит, ребенок нужен только мне», и я решила пойти на операцию. В больницу меня провожал Леня. Я переоделась в больничный халат и вынесла ему свои вещи. «Ну, что ты решила? Ты решила?» – спрашивает и все в глаза заглядывает. «Ну раз я здесь, значит, решила», – зло ответила я. Конечно, я ждала, что он скажет: «Знаешь что, одевайся. Мы уходим отсюда!» – но он так и не произнес это…

На следующий день после операции я позвонила соседке и попросила передать Лене, чтобы он приехал за мной с вещами. Ожидая его, пролежала на больничной койке в коридорчике часов пять. Наконец дождалась его. А он даже не объяснил, почему задержался. Оправдание готово – телефона ведь у нас не было… Вот тогда что-то важное из нашего дома и ушло…»

Но вернемся к творчеству Филатова.

Именно в середине 70-х он был введен сразу в несколько спектаклей. Осенью 1975 года из театра ушел актер и режиссер Анатолий Васильев, и часть его ролей перешла к нашему герою. Так, 23 ноября он был введен на роль пугачевского соратника Зарубина в «Пугачеве», на роль Кульчицкого в «Павших и живых» и еще на одну роль в «Антимирах». Вводы оказались весьма успешными, о чем свидетельствует докладная записка завтруппой Власовой от 29 января 1976 года. В ней сообщалось: «Актер Л. Филатов заменил ушедшего актера А. Васильева в спектакле «Пугачев». За хорошую игру прошу объявить Филатову благодарность и выдать денежную премию в сумме 20 рублей».

Между тем одним театром актерская деятельность Филатова не ограничивалась. В начале того же года он закончил очередную работу на телевидении: снялся в телеспектакле Сергея Евлахишвили «Мартин Иден», где играл одну из главных ролей – рафинированного полуанархиста-полусоциалиста Бриссендена.

Этим спектаклем отношения Филатова с ТВ не исчерпывались. В это же время он написал тексты к песням, звучавшим в телеспектакле «Когда-то в Калифорнии» (премьера – 21 декабря 1976-го), стал автором сценария телеспектакля «Художники Шервудского леса». А также вместе с Владимиром Высоцким (и по его просьбе) написал стихи к песням для фильма Георгия Юнгвальд-Хилькевича «Туфли с золотыми пряжками».

Пробовал свои силы Филатов и в эстрадном жанре: по просьбе самого Леонида Утесова он написал несколько песен для его оркестра. Кроме этого, Филатов записал поэтическую композицию поэм В. Маяковского «Хорошо!» и «В. И. Ленин», что в кругах либералов хоть и считалось грехом, но прощалось: мол, с волками жить…

В июне того же 76-го в актерском багаже Филатова появилась очередная крупная роль – в спектакле «Обмен» по Юрию Трифонову.

Во второй половине 70-х «Таганка» продолжала нести знамя цитадели театральной фронды в стране. Само время тогда играло на руку Любимову и К°: «застой» превращался в махровый и верховная власть буквально дряхлела на глазах, теряя последние остатки уважения у населения. Но чем дряхлее становилась власть, тем сильнее она… склонялась в сторону западников. Что не было случайностью. После того как в августе 1975 года Брежнев подписал документы Хельсинкского совещания о безопасности в Европе, это событие советские историки поспешили записать в актив советского руководства. Но это если и была победа СССР, то пиррова.

Действительно, эти документы окончательно определили те границы, которые сложились в мире после разгрома фашизма. Но они же (так называемая «третья корзина», которая содержала в себе документы о культурном сотрудничестве между Востоком и Западом) позволили западным державам начать настоящую духовную экспансию по отношению к СССР, к стремительному прививанию советскому народу западных ценностей. И ведущую роль при этом играли наши доморощенные западники и их «священные коровы» вроде той же «Таганки». В итоге идеи, пропагандируемые «Таганкой», в те годы все больше овладевали умами многих деятелей страны, в том числе и в высшем руководстве. Это было одним из явных доказательств того, что начавшаяся разрядка приносила свои негативные плоды: число западников в кремлевском руководстве росло в геометрической прогрессии.