Вадим Щукин - Полководцы Великой Победы Страница 41

Такой политик, как Сталин, не мог не оценить рискованный маневр главы небольшого государства. Кроме того, вполне возможно, что красивый, элегантный молодой человек с безупречными манерами вызывал у вождя советского народа искреннее расположение, недаром вместе с орденом Победы он получил и личный подарок от Сталина: самолет в варианте «воздушный лимузин».

И все это на фоне многолетнего изгнания, в которое скоро должен был отправиться молодой король.

«Лично к Вам я питаю чувство симпатии, но монархия как форма правления с коммунистической идеологией несовместима, и тут уж ничего не поделаешь», — возможно, именно так звучала «зашифрованная» дарами Кремля фраза...

24 июня маршал Толбухин, как в молодые годы, чеканя шаг, по брусчатке Красной площади провел торжественным маршем сводный полк 3-го Украинского фронта на Параде Победы. Он командовал Южной группой советских войск в Европе, а затем войсками столь хорошо знакомого ему Закавказского военного округа. Талантливый военачальник еще немало сделал бы для страны, но судьба отпустила ему слишком короткий срок земной жизни. Подорванное войной здоровье начало сдавать.

Свой 55-й день рождения маршал встретил на госпитальной кровати. Боевые друзья приезжали к нему, желали скорейшего выздоровления, но полководец, прошедший сквозь огонь через пол-Европы, ничего не мог поделать с атаковавшими его тяжелыми болезнями. Маршал Василевский, навещавший его в те последние дни, вспоминал, что всего лишь за несколько минут до кончины Федор Иванович уверял, что завтра снова выйдет на службу.

Он ушел из жизни 17 октября 1949 года, первым из полководцев Великой победы. Урну с прахом военачальника захоронили в Кремлевской стене. В годы войны Москва 36 раз салютовала его войскам. 37-й салют стал салютом прощания. Свою последнюю награду — Золотую Звезду Героя Советского Союза — Федор Иванович Толбухин получил в 1965 году. Посмертно.

Маршал Советского Союза К. К. Рокоссовский

Ночь скрывала черный автомобиль, остановившийся в глухом лесном проселке. Лишь слабый свет подфарников сопровождавшей полуторки позволял видеть, как люди в серых гимнастерках потащили из машины высокого мужчину в изодранной военной форме.

— К сосне!

— Прочь, я сам! — передернул узник плечами, становясь к шершавому стволу.

Звякая оружием, спешивалась, строилась в шеренгу расстрельная команда. Ярко вспыхнули фары, выхватив из тьмы обреченного.

— Заряжай! — Клацнули затворы. — Целься!..

Говорят, в такие моменты перед мысленным взором проносится вся твоя жизнь. Если так, то человек у сосны должен был увидеть своих родителей, поляка Ксаверия Рокоссовского и русскую Антонину Овсянникову; утопающий в зелени город Великие Луки, где 9 декабря 1896 года он, Константин, появился на свет; шумную красавицу Варшаву, где прошли детство и юность...

Отец, машинист паровоза, слишком рано ушел из жизни — мальчику было всего 9 лет. Вскоре следом ушла и мать. На смену детским забавам пришел тяжелый труд.

Работа каменотеса сделала плечи Константина крепкими, наполнила руки силой. Свободное время он посвящал самообразованию. Благодаря незаурядным способностям ум развивался в гармонии с крепнущим телом и теми душевными качествами, основу которым успели заложить родители.

В 1914 году грянула Первая мировая война, и Константин добровольно ступил на ратную стезю.

— Сколько лет? — спросил командир драгунского полка.

— Двадцать, — слукавил доброволец.

Офицер не поверил, но отказывать не стал: опыт подсказал, что высокий статный доброволец будет отличным воином. Правда, полковой писарь, оформляя документы на молодого драгуна, переиначил его отчество.

Константин Константинович Рокоссовский — так теперь звучало полное имя. Враги России будут произносить его со страхом, друзья — с восхищением, а благодарные россияне — с любовью.

Прошло всего лишь несколько дней, и грудь новичка украсила первая награда за молодецкую разведку в тылу врага. А дальше пошла череда непрерывных боев. К 1917 году унтер-офицер Рокоссовский стал обладателем уже трех Георгиевских крестов, конем и шашкой владел, как немногие, хорошо изучил основы военного дела и вполне мог командовать эскадроном — в этой должности он начал службу в Красной армии.

В декабре 1919 года Рокоссовский во время боя на реке Ишим атаковал и захватил батарею противника.

— Разворачивай орудия! Огонь! — приказал всадник на горячем коне поднявшим руки артиллеристам. Те, словно завороженные, немедленно подчинились и открыли огонь по своим.

Три дня спустя Константин Рокоссовский встретился в бою с командиром колчаковской дивизии генералом Воскресенским. Выстрел генеральского револьвера грянул в упор, и, хотя шашка в умелой руке оказалась вернее пули, избежать ранения не удалось. Орден Красного Знамени, госпитальная койка, затем командование полком и Высшие кавалерийские курсы усовершенствования командного состава, где К. К. Рокоссовский учился вместе с Г. Е. Жуковым, А. И. Еременко, И. X. Баграмяном.

Элегантный, корректный Константин Рокоссовский вызывал особую симпатию. Стройная осанка, красивая внешность, отзывчивый характер и спортивная закалка притягивали к нему сердца товарищей. Его ценили и как тонкого знатока тактики, и опытного конника, и прекрасного фехтовальщика.

После учебы последовало назначение в Забайкалье, бои на КВЖД, третий орден Красного Знамени. Вышестоящие командиры отмечали его незаурядные способности, умение легко ориентироваться в сложной обстановке, упорство, трудолюбие и при этом личную скромность, а также всякое отсутствие карьеристских целей. Потому-то и осваивал он каждую командную должность крепко и основательно, а, приняв 5-й кавалерийский корпус, ни о чем другом, кроме как о подготовке недавно сформированных дивизий, просто думать не мог.

Арест в августе 1937 года был внезапным, обвинение — нелепым. В камере комкора мучили холодом, голодом, жаждой, избивали, требуя сознаться в связях с польской и японской разведками, оговорить товарищей. Но Константин Рокоссовский не назвал ни одного имени, ни один человек не был арестован по его делу.

Более того, возвращаясь в камеру после допросов, он призывал других заключенных ни в коем случае не оговаривать ни себя, ни других. Уж если придется умереть, то с чистой совестью.

И вот — слепящий свет в глаза, клацанье затворов.

— Огонь! — скомандовал узник.

Сухо щелкнули курки.

— В машину его! — распорядился кто-то недовольным голосом.

И снова холод, голод, жажда, побои, еще один фальшрасстрел в ночном лесу. Но сломить волю Рокоссовского так и не удалось.